Мама для Совенка (СИ)

Юля не знала, что пламя бывает черным. Беспросветным как тьма и обжигающим как доменная печь. Что огонь может быть везде — на коже, под кожей, в сердце и шелковыми языками плясать перед глазами. А еще он может быть живым. И живо среагировать на пронзительный женский визг, на что-то метнувшееся в их сторону от Пятой, беззвучно двинувшись на женщину стеной черного пламени.

Визг резко оборвался, и в наступившей тишине было слышно, как с тихим шелестом ползет по полу волна огня. Стало страшно как никогда в жизни, Юля зажмурилась, внутри разлилась леденящая паника, а мысли были все как одна… похоронные. Хотелось проснуться дома, в постели, а не стоять в чужом дворце и выпускать смертоносную волну пламени.

На талию легли теплые ладони, крепко обняли, прижимая к твердому телу. В шею уткнулись мягкие губы, знакомый аромат окутал, успокаивая.

— Тише, сладкая, тише. Все закончилось. Тебе никто больше не угрожает.

Юля всхлипнула, покачнулась на подкосившихся ногах. Фильярг развернул к себе. Приподнял за подбородок, и она зацепилась взглядом за налившуюся золотом радужку глаз, за расширившийся зрачок и свое отражение в нем. А потом ее поцеловали. Жарко. Требовательно. Грубо сминая губы и проникая в рот языком. На глазах у всех — если там кто еще остался… Одна ладонь фиксировала затылок, гася малейшее сопротивление. Вторая обнимала за талию, притягивая, вжимая в мужское тело. Чужой язык танцевал во рту, брал штурмом, наказывал, ласкал. Юля плавилась в горячности поцелуя, согреваясь и забывая недавний ужас. Но губы уже болели, воздуха не хватало. Она забилась, пытаясь освободиться. Ее отпустили, чтобы тесно прижать голову к груди и коротко приказать:

— Стул принес.

Зачем стул? — вяло подумала Юля, рвано дыша как после забега. В комнате полно кресел и целый диван есть. Под щекой сильно билось чужое сердце. Нос щекотала мягкая ткань рубашки. Дернулась, но ее не отпустили, продолжая фиксировать в тесных объятиях-зажимах.

Стукнули ножки по полу. Фильярг потянул за собой, усаживая Юлю на колени и продолжая крепко удерживать в руках. Она снова безрезультатно попыталась освободиться, но тут же притихла от раздавшихся уверенных шагов и прозвучавшего ехидства:

— Так-так. И почему я не удивлен? А ведь только ремонт закончили, н-да. Кто выпустил Шестого? Метнулся обратно. Кому я сказал? Жива-жива твоя драгоценность и даже не пострадала. Чего не скажешь о других … И если бы кто-то лучше старался, сам бы ощутил состояние ассары. Работать! Бегом!

Хлопнула дверь.

— Темное пламя, кто бы мог подумать, — с явным удовольствием произнес Третий. — Напомни мне, братец, когда у нас последний раз наблюдалось подобное чудо?

— Правление Четвертой ветви.

— Верно, — щелкнул пальцами Харт, — а Шестая мать у нас из рода Соваш.

— Мать правителя Четвертой ветви ее прабабка, — добавил подробностей Фильярг.

— Кто бы мог подумать, — повторил Харт, — занятный костерок получился… Щедро Шестая сына одарила. Ты почему вернулся? — отвлекся на кого-то. — Думаешь, мне нужна сейчас охрана с нулевым резервом? Марш обратно в лазарет. И Пятой передайте, как придет в себя, я ее обязательно навещу. Пусть готовится и вещи собирает.

Юля снова дернулась — обниматься с Фильяргом было приятно, как и вдыхать его аромат, но этот хитрюга не просто прижал к себе, еще и глаза ладонью прикрыл. И как тут стерпеть, когда любопытство уже загрызло? Да и неудобно прилюдно сидеть на коленях у мужчины.

— Отпусти, — попросила тихо, и ее нехотя выпустили из объятий, но руки остались лежать на талии, страхуя.

Оглянулась, не узнавая комнату. Складывалось ощущение, что внутренности просто сожрали. Исчезла мебель, обивка стен, потолок темнел серым камнем, по углам испуганно жались световые шары. На полу светлели нетронутые пятна деревянного покрытия: одно круглое у Юли под ногами, второе — у дальней стены напоминало кляксу с неровными краями. Двери в столовую не было. От лестницы осталась только верхняя часть. И стало понятно, почему так сокрушался Третий. Уютного ремонта было откровенно жаль.

Харт проследил ее взгляд до кляксы и подтвердил:

— Да-да, Юлия, ваших рук дело. Тройку магов мне опустошили. Едва устояли… Вы следующий раз, — он пожевал губу, потом махнул рукой: — А лучше без следующего раза. С темным пламенем шутки плохи.

— Не бойся, мы справимся, — шепнул на ухо Фильярг и успокаивающе погладил по руке.

— Придется скорректировать ваше обучение, — посерьезнел Харт, — и охрану подобрать покрепче.

Обвел расфокусированным взглядом комнату, вздохнул и спросил:

— Ко мне или к брату?

Юле показалось, она ослышалась. Нервно сглотнула. Под выжидающим и ставшим серьезным взглядом Третьего стало неуютно. Да и Фильярг за спиной напрягся, а лежащие на бедрах ладони закаменели.

Захотелось вспылить, послать — нашли время! Но вспылить означало потерять контроль… Терять же контроль после сегодняшнего было равносильно потере головы…

Комната постепенно наполнялась чужими людьми в темных свободных костюмах, напоминавших по силуэту кимоно. Невидимки решили показаться, дабы не нервировать ассару. А срываться при народе…