Мама, это не та больница!

А ведь реально ты вместо того, чтоб злиться, можешь занять себя чем-либо интересным и полезным: решить кроссворд, прочитать молитву, помедитировать, сочинить гениальный стих, позвонить маме, элементарно – прогуляться, написать заметку. Ты журналист или где?! Просто подумай, хочешь ты быть в хорошем настроении или нет?

В данном случае ты злишься на ситуацию, которую изменить не в силах. Бессильна то бишь! И тока от тебя зависит твоё настроение, от того как ты оцениваешь ситуации и как их раскидываешь.

Не забудь, что я могу передавать письма только один раз в месяц, и это тоже невозможно изменить.

Тут был прикол: Зарядка. Все сонные. Я в тот день ответственный за спорт. Один наш товарищ – Палыч, за неимением лучшего, одел розовую женскую курточку. Дежурная у нас девочка Лена (хозяйка куртки) ей и зарядку проводить. Ну, я по запарке не узнал со спины, приказываю Палычу: «Лена, иди зарядку проводи, народ ждёт!» Группа полегла со смеху.

Чего бы тебе ещё, моя Катёночка, написать?.. Загорать стараюсь поменьше – и так рожа чёрная. Купаемся два раза в день, да ещё баня каждый вечер. Вымываются все накопленные за неправедную жизнь токсины. Шаг разбираю, стараюсь.

Вчера пацаны за папоротником ходили, и сегодня тоже. Засолили, скоро будем салат с ним делать. И ваще здесь стало как-то проще. Изменилось отношение к центру, что-ле… Да и срок, как-никак 8 месяцев! Ужо адаптировалсо. Ещё бы зуб не болел, вообще чудесно всё было бы…

Количество народа сокращается катастрафически. Ещё недавно нас было 30 нарков, а щас 20, и ещё двое со дня на день выпуливаются.

Местных жителей косит шиза. Для начала пожаловались ментам, что у нас музыка громко играет. Щас тихо слушаем. Мне это преобразование очень нравится, так хоть этот бяккский шансон хоть потише будет, а то сил же нет.

Ну а если у селян хоть что-нибудь скоммуниздят или чего потеряют, то они сразу на нас вешают. А тут ещё поросята наши гоночные (а они вправду у нас спартанские, загорелые, как мы!) из загона вырвались, перемахнули через изгородь, да всех изнеженных деревенских хрюшек разогнали. Крестьяне по этому поводу визжали громче своих свиней!

Вся деревня фактически находится в перманентно бухом состоянии. Любой наш самый последний нарк, по сравнению с самым качественным аборигеном – могучий, пышущий здоровьем батыр. Как таких синяков только к тракторам подпускают, удивляюсь. И эти забулдыги считают себя нормальными, а мы, типа, конченые. Где справедливость? Непонятки…

Теперь о гнусном: чёта у меня ни одних целых носков (запарился штопать), а самая мечта – хоз перчатки.

И вот ещё чего хотел, таблетки противовоспалительные (я уже у мамы несколько раз просил), а то без них совсем хреновастенько! Зуб болел аццки, потом совсем, видать, скончался. Обезболивающие не помогают, надо такие колеса, которые воспаление снимают, захаваешь, и тады хоть немного жить можно.

И помни: наши действия в прошлом, если они даже кажутся тебе нелепыми и ужасными – это лучшее, что мы могли совершить в то время и в тех условиях. Научись хвалить и благодарить себя!

Люблю, целую, Катёнка, твой просветлённый гуру.

Письмо № 9 /июнь 20… года/:

Привет, Катёнка моя пушистая!

Собственно, тока что сдал Борменталю письмо для тебя и следом засел писать следующее. Иногда удаётся написать только пару строчек в день, а бывает, что и вовсе не удаётся. Ну, так как мне разрешено посылать тебе всего одно письмо в месяц, то за месяц-то как раз и накапливается полноценное послание.

Сначала о буднях. Сегодня словили ужа (тут даже гадюки водятся, не говоря уже про конченых нарков). И пошли запускать «воздушного змея». Запускали мы его в речку. Но он возвращался. Опять кидали – он опять возвращался. Так минут сорок (всё свободное время). На фига это делали – неизвестно, наверное, пытались опытным путём выяснить, когда он задолбается… но, по ходу, мы сдулись первыми. Ужик оказался настырнее.

А ещё я сёдня дописал шаг – мой четвёртый шаг!!! Чрезвычайно горд собой. Но это совсем не значит, что у меня этот шаг примут (у нас здесь типа сдачи экзамена, тока ответственнее).

Началось пекло, а что в городе – я представляю. Тут в труселях рассекаешь, речка 5 раз в день, и то херовастенько бывает. А в городе раскалённый асфальт, одежду не скинешь посреди улицы, и никаких те речек под носом. «Удачно» же я, бляха-муха, выбрал времечко для реабилитации: морозы в -50̊ и пекло в +40̊ я, считай, провёл в деревне на открытом воздухе. Закалюся, как сталь.

Цобако наш в конуре не живёт. Жарко ему бедолаге. Вырыл в песке в пожарном ящике яму и терсится там (терситься – тоже самое, что харю давить) короче, притаится и лишний раз не гавкнет – силы бережет, чтоб не перегреться.

У нас тут котятки уматные народились, только лезут везде, что иной раз хочется им зарядить скалкой по головёшкам (маааленькой такой игрушечной мягонькой скалочкой с мизинчик). Скоро их местные селяне разберут, уже договорились. Решили оставить себе самого бойкого – Рыжика.