Мама и смысл жизни

Потери Айрин множились. Сначала брат. Потом муж, который умер в конце первого года нашей терапии. Через несколько месяцев у отца Айрин обнаружили запущенный рак простаты, вскоре после этого у матери началась болезнь Альцгеймера. А потом, когда мы вроде бы немного продвинулись в терапии, двадцатилетний крестник Айрин — единственный сын ее двоюродной сестры, близкой подруги всей ее жизни — утонул в результате несчастного случая, катаясь на лодке. Переживая отчаяние и горечь этой последней потери, Айрин увидела во сне гору трупов.

— Продолжайте, Айрин. Я слушаю.

— Я говорю — разве вы можете меня понять? Вы живете ненастоящей жизнью — теплой, уютной, невинной. Как этот кабинет. — Она указала на заставленные книгами шкафы у себя за спиной и на красный японский клен, алеющий прямо за окном. — Не хватает только атласных подушек и камина с весело горящими поленьями. У вас куча родни, и все в том же городе. Нерушимый семейный круг. Да что вы можете знать о потерях? Думаете, вы бы справились лучше? Что было бы, если бы прямо сейчас умирала ваша жена или кто-то из детей? Как бы вы справлялись? Даже эта ваша самодовольная полосатая рубашка — я ее ненавижу. Каждый раз, когда я ее вижу, меня передергивает. Я ненавижу то, что она обозначает.

— Что же она обозначает?

— Она говорит: «Я все свои проблемы решил. Давайте поговорим о ваших.»

— Вы уже рассказывали мне об этих чувствах. Но сегодня они усилились. Почему именно сегодня? И этот сон, почему он приснился именно сегодня?

— Я же вам рассказывала, что собиралась поговорить с Эриком. И вот вчера я с ним обедала.

— И? — поощрил ее я после очередной раздражающей паузы, как бы намекающей, что я мог бы и сам заметить связь между Эриком и сном Айрин. Она только один раз упомянула про этого человека, сказав, что он овдовел десять лет назад, и что познакомились они на лекции о тяжелых утратах.

— И он подтвердил все, что я раньше говорила. Он говорит, вы совершенно неправы насчет того, что я должна справиться со смертью Джека. Со смертью нельзя справиться. Ее нельзя пережить и пойти дальше. Эрик снова женился, у него пятилетняя дочь, но рана так и не зажила. Он каждый день разговаривает со своей покойной женой. Он меня понимает. И я теперь уверена, что только люди, которые сами прошли через это, могут понять. Это молчаливое тайное сообщество…

— Тайное сообщество? — перебил я.

— Людей, которые знают истину — людей, которые пережили своих близких, потеряли их. Все это время вы давили на меня, чтобы я отделилась от Джека, обратилась к жизни, нашла себе новую любовь — и все это было ошибкой. Ошибкой самоуверенных людей, таких, как вы, которые никогда никого не теряли.

— Значит, только люди, потерявшие близких, могут помочь другим таким же?

— Те, кто сам прошел через это.

— Я слышу эту ерунду с тех пор, как начал работать терапевтом! — взорвался я. — Только алкоголики могут лечить алкоголиков? Или наркоманы — наркоманов? Нужно страдать пищевым расстройством, чтобы лечить анорексиков, депрессией или манией, чтобы лечить аффективные расстройства? Может, нужно быть шизофреником, чтобы лечить шизофрению?

Айрин прекрасно знала, где у меня «красная кнопка» — у нее была невероятная способность выискивать мои слабые места и нажимать на них.

— Ничего подобного! — отпарировала она. — В Рэдклиффе я была капитаном команды дискуссионного клуба и прекрасно знаю, чем вы сейчас занимаетесь — сведением к абсурду! Но вам это не поможет. Признайте, в моих словах есть правда.

— Нет, я не согласен. Вы совершенно упускаете из виду, что терапевтов специально учат! Это самая главная цель нашего обучения — мы приобретаем чувствительность, эмпатию, способность войти в мир другого человека, испытать то, что испытывает пациент.

Я действительно разозлился. И к этому времени я уже научился не сдерживаться. Наша совместная работа шла гораздо лучше, когда я свободно выражал свои чувства. Бывало, Айрин приходила в мой кабинет настолько подавленная, что слова не могла выговорить. Но стоило нам сцепиться из-за чего-нибудь, и она немедленно оживлялась. Я знал, что в этой ситуации беру на себя роль Джека. Он единственный умел противостоять Айрин. Всех остальных ее ледяные манеры обескураживали (ординаторы-хирурги прозвали ее «королевой»), но Джек никогда не пасовал перед ней. Она рассказала мне, что он никогда не старался скрыть свои чувства и часто завершал спор, выходя из комнаты со словами: «Я не желаю терять время на чепуху».)