Мама и смысл жизни

— И я не мягкая, и мужчины хотят от меня убежать — слишком много острых углов, локти, колени, и я неблагодарная, и я пачкаю наши отношения разговорами о деньгах, и… и… — на миг остановилась и закончила на юмористической ноте: — И у меня слишком большая грудь.

Она, обессиленная, рухнула в кресло. Все было сказано.

Эрнест был поражен. Настала его очередь онеметь. Это же его слова. Откуда они взялись? Он посмотрел на Мерну, которая скорчилась в кресле, обхватив голову руками. Как ответить? У него кружилась голова. Он хотел созорничать, сказав «нет, у тебя не слишком большая грудь». Но, слава Богу, промолчал. Сейчас не время для шутливой болтовни. Он знал, что слова Мерны нужно воспринять с величайшим уважением и серьезностью. Он схватился за спасательный круг, всегда доступный терапевту даже в самом бурном море: можно прокомментировать процесс, заговорить об их отношениях, о последствиях слов пациента, а не об их содержании.

— Эти слова пропитаны сильным чувством, Мерна, — спокойно сказал он. — Как будто ты их носила в себе очень долго.

— Так и есть. — Мерна сделала пару глубоких вдохов. — У слов своя жизнь. Они хотели вырваться наружу.

— Ведро гнева на мою голову — может быть, и на твою тоже.

— И на мою? Я сержусь на вас и на себя? Да, возможно. Но уже меньше. Может, потому я сегодня и смогла все это сказать.

— Хорошо, что ты мне теперь больше доверяешь.

— На самом деле я хотела сегодня поговорить о другом.

— О чем? — Эрнест схватился за эту идею — что угодно, лишь бы сменить тему.

Пока Мерна переводила дух, он думал про ее невероятную интуицию, пугающий словесный взрыв. Удивительно, как она его раскусила! Откуда она знает? Только одно объяснение — бессознательная эмпатия. Точно как говорил доктор Вернер. Так значит, Вернер был прав все это время, подумал Эрнест. Почему я себе не позволил у него учиться? Какой же я кретин, идиот. Был. Как там Вернер сказал? Хулиганствующий дуэт Макса и Морица? Ну что ж, может быть, мне пора умерить свое юношеское стремление к ниспровержению старших. Не все, что они говорят — труха. Больше никогда не буду сомневаться в силе бессознательной эмпатии. Может быть, именно такой опыт заставил Фрейда воспринимать всерьез идею телепатии.

— О чем ты думаешь? — наконец спросил он.

— Мне так много надо сказать. Не знаю, с чего начать. Вот сон, который я видела прошлой ночью. — Она показала блокнот на пружинке. — Видите, я его записала — это первый раз.

— Ты и вправду стала серьезней относиться к нашей работе.

— Должна же я что-то получить за свои сто пятьдесят… ох! — Она прикрыла рот рукой. — Я не то хотела сказать, извините. Пожалуйста, нажмите кнопку «Удалить».

— Кнопка «Удалить» нажата. Ты сама себя остановила, и это замечательно. Может быть, ты просто растерялась от того, что я сказал тебе комплимент.

Мерна кивнула, но заторопилась прочитать сон из блокнота:

Я иду делать пластическую операцию носа. С меня снимают повязки. С носом все в порядке, но кожа сморщилась или стянулась, рот не закрывается, зияет, как огромная дыра в пол-лица. Видны мои миндалины — огромные, разбухшие, воспаленные. Алые. Потом приходит доктор с нимбом. У меня вдруг получается закрыть рот. Доктор задает мне вопросы, но я не отвечаю. Я не хочу открывать рот и показывать ему огромную зияющую дыру.

— С нимбом? — спросил Эрнест, когда она замолчала.

— Ну да, знаете — сияние вокруг головы, как у святых.

— А, да. Нимб. Так что же, Мерна, что ты скажешь про этот сон?

— Думаю, я знаю, что вы про него скажете.

— Давай остановимся на твоих чувствах. Попробуй свободные ассоциации. Что приходит тебе в голову сразу, как ты начинаешь думать про этот сон?

— Большая дыра на лице.

— И что с ней связано?

— Пещера, пропасть, адова, чернильная темнота. Еще?

— Продолжай.

— Гигантская, обширная, невероятная, чудовищная, Тартар.

— Тартар?

— Ну, знаете — ад, или пропасть под царством Аида, куда заточили титанов.

— А, да. Интересное слово. Хм… Но вернемся к твоему сну. Ты говоришь, что хотела что-то скрыть от доктора. Надо полагать, доктор — это я?

— Да, тут не поспоришь. Не хотела, чтобы вы видели огромную зияющую дыру, пустоту.

— А если бы ты открыла рот, я бы ее увидел. Поэтому ты следила за собой, за своими словами. Ты все еще видишь этот сон? Он свеж в памяти?

Она кивнула.

— Продолжай его смотреть. Какая часть сна теперь привлекает твое внимание?

— Миндалины — в них скопление энергии.

— Посмотри на них. Что ты видишь? Что приходит тебе в голову?

— Они горячие, обжигающие.

— Продолжай.

— Набухшие, лопающиеся, багровые, распухшие, багряные.

— Багряные? А до этого был Тартар. Откуда эти слова?

— Я заглядывала в словарь на неделе.