Мама, я демона люблю!

Прежде, чем демоница договорила, он проломил ей рёбра. Испачканный чёрной густой кровью кулак разорвал покрытую ожогами спину и закрывающую её кожаную куртку. А Сели улыбнулась и закончила так, словно из уголков рта не бежали липкие струйки:

— Оно того стоит.

Он сбросил обмякшее тело. С досадой отряхнулся, роняя чёрные тягучие капли на пол.

— Считай, мы заключили договор, — щёлкнул пальцами, уничтожая останки.

Окровавленная, с нелепо вывернутыми локтями, с разворочёнными рёбрами, она не шевелилась. Да и как: ни один человек не выжил бы после такого удара. И только глаза светились прежним жаром и вторили движениям Первого Тёмного.

Она сгорала как бумага в печи. Осыпалась пеплом по контуру, как старая книга, превращалась в ничто. Но это ничто, хлопья воспоминаний о том, кем когда-то была демоница по имени Сели, здание впитывало, как сладкий сироп.

Стискивая зубы, удивляясь отсутствию отвращения, я коснулась её живота, пока и он не стал серой пустотой.

— Прости меня, — вряд ли она могла расслышать. Но хотя бы не умирала в одиночестве. — Прости… и спасибо.

Когда тело исчезло, демон переключил внимание на меня:

— Пустышка. Ей нечего дать Завесе. Лишь пустой сосуд, развалившийся на черепки. Думаешь, этой платы хватит, чтобы спасти твоего фамильяра, сладенькая?

Он ожидал, что я закричу. Что страх победит, я начну умолять и попытаюсь сбежать. Что ж, он недалёк от истины. Прежняя Триста Макклот поступила бы именно так. Но новая не была дурой. Безрассудной, отчаянной, слегка (или совсем не слегка!) сумасшедшей. Но не глупой. Я встала с колен:

— Вы считаете, что я перепугаюсь ваших змеиных глаз и брошусь бежать?

Он развернул крылья. Совсем не такие, как у Рока. Похожие не на тень, а на грозное оружие, с шипами, не раз прервавшими чью-то жизнь.

— Да, примерно этого я и жду, сладкая. Догонять мышку, которая не убегает, совсем не весело.

— Тогда мышка не станет убегать, — меня трясло. В висках била лишь одна, совершенно неуместная мысль: жуть как жалко, что куртка Рока канула в небытие вместе с демоницей.

— Мышка настолько глупа? — он приближался. Медленно, забирая влево, давая шанс метнуться к двери. Но я не поддалась. Даже не повернулась в его сторону, когда демон зашёл за спину. — Сладенькая мышка ещё не поняла, с кем связалась?

— Напротив, — желание поёжиться стало невыносимым. — Мышка прекрасно поняла, что по её лару явился сам Первый Тёмный. Большая честь, кстати. Те, кто рвался из-за Завесы, боялись вас, прятались. И навряд ли рядовой демон позволит себе кабинет в самом сердце Подземья, да ещё и секретаря с уймой документов.

— Сообразительная, да? Вот уж не думал, что у такой наивной девчонки хватит силы воли не только пройти мимо Завесы, но ещё и что-то соображать после.

Я честно призналась, пожимая плечами:

— Вообще-то, силы воли не хватило бы. Провести человеческую дурочку мимо Завесы — ход очень умный. Я едва не упала прямо там.

— Так как же ты догадалась?

Соврать, чтобы он думал, что ведьмочка умнее, чем кажется? Наверное, уже поздно строить из себя гения.

— У вас табличка на двери кабинета, — хихикнула я.

То ли икнул, то ли прыснул. Что там полагается делать жестоким властителям тьмы?

— Я всегда считал, что самые страшные пытки изобретены Подземьем, — начал Тёмный и долго не продолжал.

— Неужели ошиблись? — пришлось напомнить ему о начатой фразе.

— Самому не верится. Потому что ужаснейшую вещь изобрели вы, люди.

— И что же это? — светская беседа с Первым Тёмным. Мама бы ни за что не поверила. А вот подзатыльник за такие фантазии прописала бы точно.

Демон перестал нагнетать обстановку, кажется, вовсе позабыл о гостье и направился к столу. С наслаждением запустил острые зубы в блестящий яблочный бок.

— Бюрократия, — сообщил он, не заботясь тем, что непрожёванные куски валятся изо рта на белоснежную рубашку. — Яблофко будеф? — и протянул мне надкушенный фрукт.

— Кажется, вы обещали кое-что другое, — прямолинейно намекнула я. Голос всё-таки выдал волнение: — Мне и… и Сели тоже. Нам обеим.

Он изящно запрыгнул на стол, предварительно с великолепной небрежностью скинув с него мешающее блюдо с десертами. Закинул ногу на ногу и ещё раз требовательно протянул яблоко:

— Ты тоже кое-что обещала, сладенькая.

Я подошла, но подношение принимать не спешила. Где-то глубоко внутри зрела ассоциация. Невероятно глупая и известная история, которую, как назло, вспомнить не удавалось. Но я почти уверена, что смысл её в том, чтобы не принимать от демонов фрукты.

— Я хочу увидеть Рока.

Он рассмеялся, сильно запрокидывая голову назад и обнажая шею. Словно совершенно не опасался, что я сейчас подниму валяющийся под ногами фруктовый нож и воткну в бугор, выступающий ровно там, где заканчивается козлиная бородка.

— Мне нарисовать его портрет? Увы, больше ничем помочь не могу.

— Но вы же обещали!

Он отбросил огрызок одного яблока и шумно надкусил следующее.