Мама, я рокера люблю! (СИ)

В эти два дня случилось много всего. И сейчас я расскажу об этом в хронологическом порядке. Итак, на следующий день после памятного случая с мокрицей я выходила из комнаты с некоторой опаской. Не особо хотелось выслушивать насмешки над своими страхами, тем более, что мне они совсем не казались смешными. Однако, кроме хитро подмигнувшего мне Тома, никто не проявил никаких признаков осведомленности. А Пита еще не было, видно, застрял в пробках в городе. Мы мило болтали о погоде, о природе, Фрэнк Мартин распустил передо мной хвост, совсем как павлин. Рассказывал, с какими знаменитостями ему довелось работать, но, как он сам заметил, ни у одного артиста не было такого замечательно пресс-атташе, как у группы «Whitchstone Pictures».

Ребята лишь хитро посматривали на меня и усмехались, а я, несмотря на то, что великолепно понимала, что это всего лишь грубая лесть и попытка затащить меня на свидание или, что еще лучше, сразу в постель, краснела как школьница.

Наконец, они пошли работать в студию, а я облегченно вздохнула и решила выйти, чтобы прогуляться и подышать воздухом, благо погода была великолепная, температура +10 и ярко светило солнце. Напевая про себя песенку М. Мэнро “I Wanna be Loved by You, just you, nobody else but you”, которую я, конечно же, мысленно обращала к Тому, я дошла до супермаркета, купила крем для рук и кое-что из еды и возвращалась назад, когда мне навстречу выплыл Фрэнк Мартин.

- Здравствуйте. А разве вы не должны быть в студии? – удивилась я.

- Мы решили сделать небольшой перерыв, я устал торчать там все дни напролет и решил немного размяться. Не хотите составить мне компанию?

- Вообще-то, я уже возвращалась. К тому же я с пакетом, - показала я на свою ношу.

- Ну, это не беда. Я помогу вам его нести. Пожалуйста, не отказывайте мне. Вы же помните, на что я когда-то пошел ради вас. Променял неделю на Сейшелах на неделю работы с «Whitchstone Pictures».

- Но разве они этого не достойны?

- Они-то может быть и достойны, но таких достойных много, а вы, - и он оценивающе окинул меня взглядом. – Одна. Почему бы вам не съездить туда со мной, когда я закончу работу?

- Ну, как сказал однажды Велемир Хлебников, таких, как я, вообще нет. Хотя вам едва ли что-то говорит это имя. К тому же всё дело в том, что моя работа будет в полном разгаре, - ответила я, размышляя, как бы помягче послать его куда подальше и при этом не испортить отношения с Томом. Однако если Том станет подкладывать меня под этого типа, то грош ему цена. Но я все же надеялась, что он не поступит со мной так.

- Глупости! - воскликнул между тем Франк. – Я поговорю с Томом и он вас отпустит. Мне он не откажет.

- Но я не хочу, чтобы вы с ним говорили! – отрезала я. – Мне очень жаль, но даже если бы у меня была уйма свободного времени, я не поехала бы с вами. Дело в том, что я несвободна.

- Вот как? А Том сказал, что у вас никого нет.

«Говнюк!» - подумала я, однако не сказала этого вслух.

- Том не может быть в курсе моей личной жизни. Вероятно, он что-то упустил. К тому же я ее не афиширую, - холодно улыбнулась я.

- Что ж, понял. Не буду вам более досаждать, - проговорил он, протягивая мне пакет.

- Благодарю вас, - ответила я и пошла к дому, строя на ходу планы мести.

- Не ожидала, что ты займешься грязным сводничеством! – воскликнула я, залетая в столовую, где сидел и читал газету Том, и бросила на стул пакет с покупками.

- Не понял? – поднял он глаза от Daily Telegraph.

- Ты сказал Фрэнку Мартину, что я свободна и ко мне можно подкатиться! Типа «она не откажет вам, будьте спокойны, у нее никого нет»! Да кто ты вообще такой, чтобы распоряжаться моей личной жизнью?!

- И в мыслях не имел, - невозмутимо проговорил он, вновь погружаясь в чтение газеты.

- Да что ты вообще знаешь обо мне?! – воскликнула я, возмущенная этим неприкрытым безразличием.

- По правде сказать немного, - сложил газету Том – очевидно, понял, что почитать ему здесь спокойно не удастся. – Никак не ожидал подобной реакции на невинное предложение.

- Невинное?! Ты считаешь предложение переспать невинным?! – от возмущения я едва подбирала нужные слова, потому что больше всего мне хотелось послать его исконно русским, великим и могучим.

- Ну, когда-то ты так не возмущалась по этому поводу. Не думал, что это заденет тебя сейчас, - ответил он, вставая из-за стола.

- Когда-то? – переспросила я, не совсем понимая, куда он клонит.

- Да. Когда-то в студии, перед гастролями в Америке, - объяснил он, стоя напротив меня и глядя прямо в глаза.

«В студии. Вот мы и вернулись к нашей излюбленной теме. Так вот, значит, как он воспринял это. Как обыкновенную неразборчивость! И целовал меня вчера тоже потому, что был уверен, что я не откажусь». Это был удар ниже пояса. Я почувствовала, что мне стало трудно дышать от боли, и захотелось сказать что-то обидное, чтобы он тоже почувствовал эту боль. А еще лучше ударить его наотмашь по лицу, чтобы на щеке проступили красные пятна, как отпечаток, как печать, каинова печать.