Мама, я рокера люблю! (СИ)

Расстроенная очередным расставанием с домом, я тем не менее была окрылена предчувствием новой встречи с Томом. Летя в Лондон на крыльях любви, вернее, на крыльях “British Airlines”, я сочиняла про себя стихи типа: «Попрощалась с домом, повстречаюсь с Томом» или «от Тома к дому, от дома к Тому» и т.п. Мне так не терпелось увидеть его, что, забросив домой вещи, я даже не стала переодеваться, а тут же поехала на студию. Почему-то мне казалось, что именно там он проводит свой воскресный вечер.

«А чем ему еще заниматься, как не работой?» - разумно, как мне тогда казалось, предположила я и вошла в офис, дыша духами и туманами.

И тут же увидела Тома. Вернее его пальцы, скользившие по спине совершенно голой девицы, которая сидела своим голым задом на моем рабочем столе, изгибаясь в сладостной истоме, пока его пальцы ласкали ее изящную спину, словно он был гитаристом, перебирающим струны на гитаре. Это была такая прекрасная с эстетической точки зрения картина, что на миг я застыла на месте, совершенно очарованная происходящим.

На целый чертов миг я смотрела на то, как Том Тэндли трахает другую, и ни черта не соображала!

Но внезапно до меня дошло, что это МОЙ Том! И он должен ласкать так МЕНЯ! И то, что происходит сейчас, неправильно с точки зрения всего мирового устройства! Я хотела было возмутиться, открыла рот, но оттуда вместо слов вырвался жалкий то ли всхлип, то ли хрип, на который они оба обернулись, и я узнала в девице Анжелу из репортажей новостей.

Слезы боли, обиды и отчаяния душили меня, но не могли прорваться наружу, отчего я почувствовала, что задыхаюсь, затем закашлялась и кинулась прочь из кабинета, только бы не видеть больше эту картину. Я с силой стала стучать и давить по ни в чём не повинной кнопке лифта, который, как назло, всё не приходил, а время тянулось невыносимо медленно, и в горле стоял ком, который всё никак не мог рассосаться и продолжал душить меня словно затягивавшаяся на шее удавка.

Проклятого лифта всё ещё не было, когда из студии, застегивая на ходу джинсы, выбежал Том.

- Алиса, подожди! Всё не так, - крикнул он.

- Не прикасайся, - отшатнулась я и испуганно выставила перед собой руку, а затем уже тверже добавила:

- Никогда! Никогда не смей ко мне прикасаться.

Каждое слово, сказанное ему, отдавалось болью, словно меня заставили выпить бутылку уксуса. А смотреть на него вообще не было никаких сил. Он стоял совсем близко в одних джинсах, без рубашки. Эротическая мечта любой фанатки “Whitchstone Pictures”. А я не могла поднять глаз, чтобы посмотреть на него. Потому что знала, что если наши взгляды встретятся, то снова прощу ему всё. Как делала это сотни раз до этого.

Но я не хотела прощать. Я не хотела бояться приходить без предупреждения на студию, каждый раз ожидая, как мне всадят в спину нож и начнут медленно поворачивать его, а потом скажут “Прости, малыш” и наклеят на рану пластырь…

Тут, наконец, пришел спасительный лифт, и я запрыгнула в него, изо всех сил пытаясь прогнать из памяти образ грациозно изогнутой женской спины и пальцев Тома на ней. Образ, заставлявший сотрясаться всё тело мелким противным ознобом, от которого зубы начинали выколачивать барабанную дробь, а пальцы дрожали как у запойного алкоголика.

Выйдя на улицу, я какое-то время стояла в нерешительности, не зная, куда идти и что теперь делать.

«И мне некуда идти, и мне некого любить, и даже нет анаши, чтобы косяк забить, чтобы треснула душа от печали-травы, чтобы с дымом наполняющим меня, ушла ты», - сто лет назад пела группа «Мальчишник». Сейчас я понимала их лучше, чем тогда. Мой тщательно создаваемый мирок рушился на глазах, а я не могла пошевелить пальцем, чтобы его спасти.

Не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг, я брела по улицам и не могла остановиться. Мне казалось, что за мной гонится что-то страшное, чёрное, огромное, и стоит мне остановится, оно настигнет меня и раздавит.

- Алиса, что ты тут делаешь? – услышала я внезапно голос Криса и остановилась как вкопанная. Оказывается, я сама того не зная, забрела в его район. Он, очевидно, как раз откуда-то вернулся и выгружал из багажника вещи.- П-привет, - заикаясь, пробормотала я. – Что делаешь?

- Да вот, только что вернулся из Уимблдона. Ездил навестить племянников. А как твоя поездка? Все хорошо? Давно вернулась?

- Да, только что, - пролепетала я, чувствуя, как слова застревают у меня в горле.

- А здесь какими судьбами? Может, зайдешь? – внезапно предложил он. – Ты же ни разу не была у меня в гостях.

- Почему бы и нет? Зайду, - так же неожиданно для себя самой согласилась я.

В принципе, я бы согласилась, даже если бы мне предложили зайти в клетку со львами или положить голову на гильотину. Лишь бы положить конец этому мерзкому ощущению. Чувству, что меня использовали и выкинули. И что сделал это тот, кем я дышала последние месяцы.

- Ну, вот это и есть мое скромное жилище, - Крис распахнул передо мной двери своей квартиры.

- Очень мило, - ответила я и тут не выдержала, всхлипнула пару раз и, не в силах больше держаться, громко разрыдалась и упала ему на грудь.