Мама мыла раму

Ехали скучно: ужинали, Антонина с Алмазом обменивались дежурными фразами, стелили постели. Ночью татарин храпел так, что Самохваловы долго стояли в коридоре, старательно изучая вывешенное на стене вагона расписание движения поезда. Вконец уморившись, вернулись в купе, заняли нижние полки и молча лежали в темноте. Под утро мать и дочь задремали, воспользовавшись неожиданно возникшей в руладах усатого татарина паузой.

Москва встретила Самохваловых дождем. «Хороший знак», – подумала Антонина Ивановна и потащила чемодан к выходу.

Минут пятнадцать стояли на перроне, поджидая Елизавету Алексеевну и Андрея. Катька, нервничая, переступала с ноги на ногу и боролась с миражами: в каждом молодом человеке ей мерещился будущий связист, спешащий на встречу с возлюбленной.

Елизавета Алексеевна появилась неожиданно, вынырнув не пойми откуда:

– Простите-простите, – запыхавшись, застрекотала она, пытаясь сгладить неловкость. – Не рассчитала…

– Ничего страшного, – поспешила заверить ее Антонина и поинтересовалась на всякий случай: – На метро?

– Так удобнее, – пояснила Андреева и предложила последовать за собой.

В результате долго шли какими-то переходами, разменивали мелочь на пятаки, тащили через турникет чемодан, грузились в вагон… Всю дорогу Катька хотела спросить у тети Лизы, где же Андрей, но так и не решилась, наивно предположив, что тот поджидает их дома. Выйдя на «Спортивной», пешком отправились по заветному адресу, выученному девочкой наизусть.

Когда Елизавета Алексеевна отпирала дверь ключом, Катино сердце прыгало, словно воробей по асфальту, то замирая, то пускаясь вскачь. Обнаружив пустую квартиру, девочка не выдержала и поинтересовалась:

– А Андрей где?

– Андрей? – как-то странно переспросила тетя Лиза.

– Андрей, – глядя прямо в глаза материнской подруге, подтвердила Катька.

– Андрей… – словно между делом проговорила Елизавета Алексеевна. – Андрей, Катенька, на даче с одноклассниками. Любовь у Андрюшки моего, – пояснила она отсутствие сына гостям и предложила располагаться как дома.

«Ну вот, привезла девочку в Москву…» – мысленно застонала Антонина Ивановна. Катька же не подавала виду и даже попросила тетю Лизу провести экскурсию по квартире. Елизавета Алексеевна, естественно, не подозревавшая о тайных планах девочки, с удовольствием согласилась.

– Это холл, – произносила Андреева будоражащие Катькино ухо слова. – Эркер здесь так неудачно выглядит, но ничего не поделаешь, архитекторская находка.

Катя присела на банкетку, задвинутую в угловое пространство эркера, и огляделась: размеры квартиры были впечатляющими – такого девочка никогда не видела, если только в кино, да и то вряд ли. Высокие потолки, геометрический рисунок дубового паркета, золотой накат на стенах и, главное, простор, о существовании которого владелец двухкомнатной хрущевки мог только догадываться.

Елизавета Алексеевна любила демонстрировать гостям из провинции свое скромное жилище. Наблюдая за их реакцией, Андреева вырастала в собственных глазах в монументальное создание скульптора Мухиной. Это ощущение придавало Елизавете Алексеевне античной стати: расправленные плечи, особый поворот головы, движения плавные и одновременно значительные. Генеральша, не меньше.

Катька ходила за хозяйкой хвостом и старалась запомнить любую мелочь, чтобы воспроизвести ее потом, в будущем, в такой же квартире на такой же улице в такой же Москве. Другого теперь она не хотела.

Квартира недалеко от стадиона «Лужники» поистине являла собой заколдованное царство, опрокидывая с ног на голову все то, что казалось девочке очевидным и непреложным. Сухая, как цапля, тетя Лиза превращалась в этих стенах в представительницу королевской фамилии, а моложавая фигуристая мама казалась какой-то маленькой и несуразной. А ведь дома все было с точностью до наоборот.

– Дальше будешь смотреть? – вернула Елизавета Алексеевна застывшую на банкетке Катьку в реальность.

– Буду, – подтвердила гостья свою заинтересованность и поспешила за хозяйкой.

– Это кухня, – показывала тетя Лиза на закрытые двери. – Там ничего интересного.