Мама на фоне измены (СИ)

— Если мы сойдёмся, ты готов к тому, что я периодически стану вспоминать твой поступок, обсуждать и пытаться вызнать подробности?

Такие вещи не проходят бесследно.

— Если речь не идёт о плане, а необходимостью выговориться то да.

Он не идеальный. Я знаю его. Но в этих изменениях нет загадки.

— Ты все ещё общаешься с психологом?

— Да. Созванивался на днях, чтобы понять почему нельзя сказать сразу, чтобы я пошел лесом.

Пожалуй, я хочу познакомиться с этим специалистом. Эта тетка уже бесит меня. Какого черта она такая умная?

С этими мыслями я всё-таки засыпаю, сквозь сон улыбаясь тому, как шумно вздыхает Пашка, гладя меня по бедру, животу и сжимая грудь, а утром я понимаю что пропала всё на свете и вдобавок ко всему сплю одна под яркий свет солнца и плачь ребёнка.

— Можно я подержу ее? — спрашиваю я у женщины, которая, словно не замечая ушераздирающих звуков, копается у малышки во рту.

— Говорят, что надо сделать кусь? — спрашиваю я, прижимая к себе кудряшку с мокрыми от слез глазами. — А как делать кусь, если больно, правда?

Я говорю с маленькой куколкой, вновь ощутив это непередаваемое очарование ребёнком. Не могу описать, что происходит со мной, когда я держу на руках малышку. Наверное, тоже самое происходит и с ней, потому что она замолкает, когда я вытираю ее мокрые щеки.

— А где твой папа? — спрашиваю я, обрисовывая ее раскрасневшиеся губы с вздернутой верхней губкой. — Хочешь пойдем искупаемся?

Я бы с удовольствием поплавала с девочкой, но в другой раз, когда спадет температура. Я спрашиваю у няньки, что сделали, чтобы сбить температуру. С ней я общаюсь на одном языке, а с Софийкой на русском.

— Скоро приедет врач и пропишем тебе панадол или аспирин в нужной тебе дозировке. Твой папка боится или, совсем не понимает...

— Я могу достать местное снадобье, — вмешивается сурового вида нянька.

Я слушаю женщину, которая расхваливает продукт местной нетрадиционной медицины.

— Принесите, пожалуйста.

Надо, чтобы был выбор для борьбы с хворью. Аллергия может обнаружиться на все, что угодно. На лекарства или на травы.

— Где пропадает твой папка? Поищем его? Где он пропадает? Неужели отправился чистить морду горе-инструктору? Ты знаешь эту историю? Я расскажу тебе ее. Ой!

Возглас вырывается из меня как раз в тот момент, когда я приближаюсь к комнате из которой слышится голос Бурова и ещё кого-то. Он кажется мне знакомым и я не ошибаюсь в этом ощущении.

— Кусь-кусь? — говорю я, опустив глаза на девочку.

Она жмакает мою фалангу, вгрызаясь в нее, что есть силы.

— Сразу видно, что ты Бурова, — оттирая палец от влаги о собственную рубашку. — Хватка у тебя, что надо.

— Почему бы тебе не спросить у Смородиной? Ты же не думаешь что она оказалась там случайно? Не случайно.

Все в комнате понимаю это.

— Не хочу, не могу, не стану — отвечает Пашка, поднимая взгляд от смартфона на нас. — Это принципиальный момент.

Я перехватываю Софку, приближаясь к дивану на котором сидит Буров.

Перед ним стоит журнальный столик из эпоксидной смолы, дерева, мха, камней и красок, изображающих какой-то тропических остров. На нем стоит раскрытый ноутбук. На экране видится дядька, сидящий в той же позе, что и Буров. При нашем появлении не меняется ничего.

— Симпатичные у тебя принципы, Буров.

— Знакомься.

Пашка прижимает меня к себе.

— С женой и дочкой.

— Женился и не позвал?

— Звал, а ты не приехал. Наверное, потому что знал, что меня там не будет.

— Тоже верно.

Интересно девки пляшут! Жена! Но я не подаю вида, что это удивило меня, просто жду, когда закончится представление и я узнаю его имя.

— Вы не говорите имя, потому что ведёте дела с этим человеком?

— Здесь дело принципа, Катя. В нашем мире иные законы и правила. Все может измениться в одночасье.

Сказано это таким тоном, что понятно, что спрашивать более не стоит. Я ещё слушаю, как мужчины трепются о других делах, касающихся бизнеса на острове. А потом мы остаёмся в тишине. Точнее под чмоканье Софьи.

— Почему ты не разбудил меня?

— Ты не просила, — отвечает Пашка, взяв ножку Софы в свою руку. — Если серьезно, то очень крепко спала и мне стало жалко тебя.

— Что я буду делать ночью?

— Придумаем.

Это так мило и пошло одновременно. Так пошло, что и я начинаю думать о сексе.Так мило, что не хочется портить ничего признанием того, что все придется начинать сначала. Очень уютно сидим на этом широченном диване — я между бедер Бурова и с Софой на руках. Он обнимает меня одной рукой, забравшись ею пол топ. Другой он щекочет Софу и ей это не нравится. Как семья.

— А ты давно звонил врачу? Не делай так.

— Обещал быть до двух часов. Я не понимаю что можно сделать ещё. Аспирин дал. Других лекарств у меня нет. У Тамары нашлась, но я не готов ставить свечи себе, что говорить о других.

Пашка выдает перлы задумчиво.

Ясно, что в своих мыслях он в совершенно другом месте.

Он думает о словах этого Иннокентия. Как и я. Кто-то из его ближайшего окружения подставил его. Кто-то кто был здесь и строил вместе с ним бизнес на острове. Киря оказался хорошим управляющим, но у него столько денег, чтобы построить это все.

— Что с Валериком?

— Так ты его зовёшь?