Мама на Рождество

Я улыбаюсь. Секретная коробка — это обычная старая коробка из-под печенья, в которую мама подкладывает конфеты, печенье и другие сладости. Она придумала это, когда Милли было три года. Мы никак не могли угомонить мою маленькую непоседу, и вся семья устала от того сумасшествия, которое она творила. Милли бегала вокруг и требовала, чтобы с ней играли. Тогда мама взяла из кухонного шкафа «секретную коробку», убрала из нее печенье и наполнила кусочками фруктов. Поставила в холодильник, а потом громко охала, якобы не зная, откуда взялась эта коробка. В общем, открывали они ее минут двадцать, столько же примерно строили теории, откуда она могла взяться, и не чужая ли она. Потом еще долго препирались, можно ли съесть оттуда лакомства. В итоге съели, и Милли уснула прямо над этой коробкой. Мы с отцом были безмерно благодарны маме за такой трюк.

Сейчас мама периодически его повторяет, когда Милли капризничает или когда ее надо чем-то занять. Каждый раз коробка обнаруживается в новом месте, и каждый раз в ней новое содержимое. Кстати, так Панда начала есть брокколи, которое раньше ненавидела. Мама просто положила его в коробку и сказала Милли, что они обязаны попробовать это. Я никогда не понимал, зачем детей пичкают брокколи, но мама сказала: полезно, а я с ней редко спорю, потому что по части воспитания детей она знает лучше меня.

Забираю из ящика комода в спальне вязаные носки и иду назад в гостиную, слушая, как папа, войдя в комнату Милли, переговаривается с мамой, а Панда шикает на него и просит выйти. Могу себе представить раздражение дочери. Ведь одно дело поделиться только с бабушкой, и совсем другое — делить добычу на троих.

— А у тебя как? — спрашивает отец, покинув комнату моей дочери.

— Все хорошо.

— Топливо купил?

— Пап, — произношу так, чтобы у него не возникло сомнений и в моей предусмотрительности.

— Понял-понял. Значит, дочка Коулмана?

Я присаживаюсь на подоконник в ногах Эрики и ныряю руками под плед, вытягивая одну ее ногу за стопу.

— Что ты?.. — спрашивает она шепотом, все еще держа телефон у уха.

— Ага, — отвечаю отцу, натягивая на ногу Эрики один носок, а потом тянусь за второй. Она расслабляется и прикусывает губу в попытке скрыть улыбку. Но ее глаза и так слишком красноречивы.

— Интересный выбор, — говорит папа, пока я натягиваю второй носок, а потом прячу ноги Эрики под плед, подмигиваю ей и иду на кухню, чтобы посмотреть, нужно ли готовить обед.

— Тебе есть что мне рассказать особенного?

— Нет, просто ты же понимаешь, что хотя бы из уважения к своему учителю будет некрасиво свести эту связь до пары ночей?

— Пап, я разберусь.

— Не сомневаюсь. Ну ладно, отдыхайте. Такую погоду прогнозируют на ближайшие два-три дня, так что рекомендую дважды в день чистить дорожки, чтобы потом не расчищать туннели.

Я слышу улыбку в его голосе и закатываю глаза.

— Эта шутка устарела, пап.

— Она не стареет, а становится актуальнее с каждым годом. Как хороший виски. Кстати, виски можно было купить больше.

Мы оба смеемся, а потом прощаемся.

Я присаживаюсь на барный стул, налив себе стакан воды, и смотрю в гостиную. Если не считать того, что мне сейчас не хватает дома Панды, в целом в эту минутку мне кайфово. В углу горит огнями большая елка, на окне за камином висят шторы-гирлянды, на улице бушует метель с завываниями, а в доме тепло, включен камин, на подоконнике второго окна сидит красивая женщина, одетая только в мою футболку с носками и завернутая в плед. Тусклый свет с улицы обрисовывает ее силуэт, делая его манящим. И хочется, как ни странно, не секса. А взять ее на руки и прямо в пледе перенести на диван, где устроиться рядом с ней, зарыться носом в ее шею и еще поспать. Или просто блаженствовать, вдыхая ее запах, и улыбаться, как идиоту.

И пускай завтра-послезавтра все изменится. Даже если мы чертовски не сходимся характерами. Она считает меня напыщенным, я ее — немного с придурью, но это не исключает сиюминутного желания раствориться во мгновении и насладиться им, чего я уже очень давно не делал.

Глава 13

Эрика

— Эй! — выкрикиваю, шлепая Киллиана по руке и глядя на него с возмущением. — Этой фигуры здесь не было!

— Еще как была, — усмехается этот негодяй, который даже в шахматы не может не обманывать.

Мы пробовали Бинго, Покер и еще несколько карточных игр, но в каждой он пытался выиграть хитростью. Потом был Скраббл, в котором он придумывал слова, а теперь вот шахматы. Но и тут на доске появляются все новые фигуры на новых местах. Это жутко раздражает и не дает сосредоточиться.

— Кил! — выкрикиваю.

— Эрика! — кривляет он меня, а я бросаюсь в него чипсом.

Киллиан со смехом уворачивается, а потом делает рывок, и вот я уже на полу под ним. Распластанная, тяжело дышащая и зацелованная. Странно осознавать, что с этим мужчиной может быть так легко. Он находит повод позабавиться в каждой нашей деятельности, чем бы мы ни занимались. То ли мы готовим ужин, то ли смотрим кино, то ли вместе принимаем душ или варим кофе. А, тем более, когда мы играем в настольные игры.