Мама на войне

— Ну, уж об этом думать пока нечего, — сказала Юрьева, но по лицу её пробежала лёгкая тень.

— Но ведь у вас дети?

— Они останутся с мужем.

— Молодец вы, Юрьева!.. Я бы, признаться, на вашем месте не решилась. Ну, до свидания, побегу насчёт экзаменов. Когда поедете — известите, провожать приду.

— Хорошо, прощайте!

Студентки расстались.

II

У Юрьевой было трое детей — две девочки, Мурка и Катя, и мальчик Лёня. Мурка была самая старшая: ей недавно сровнялось восемь лет, чем она очень гордилась. Каждому новому лицу, приходившему к ним в гости, она немедленно объявляла: «А мне уже восемь лет», — и если гость относился к этому заявлению с надлежащей серьёзностью, Мурка была очень довольная. Юркая, тоненькая, с живыми чёрными глазками, с длинными тоненькими ручками и ножками, она была похожа на весёлую, лукавую птичку, которая всё хочет знать и всюду суёт свой любопытный остренький носик. Она ко всему постоянно прислушивалась и приглядывалась, на лету схватывала слова и сейчас же делала из них свои выводы; отличалась наблюдательностью и очень любила общество, в чём представляла полную противоположность с братом своим Лёней. Тот, напротив, так боялся людей, что когда к Юрьевым приходили гости, он старался поскорее куда-нибудь спрятаться и по целым часам простаивал за дверью или забивался под кресла, под кровати и в другие потаённые и неудобные места.

Зато в других случаях Лёня был очень самостоятелен и независим. Он всюду ходил один, любил ходить в лавку за покупками и чувствовал себя глубоко обиженным, если отец или мать выражали сомнение в его способности выполнить какое-нибудь сложное поручение. «Я сам, я сам!» — это были слова, всего чаще употребляемые Лёней. Несмотря на несходство характеров, между Лёней и Муркой существовала самая тесная дружба, и хотя они часто ссорились, но не могли обойтись друг без друга и, поссорившись, сейчас же и мирились, особенно если у Мурки имелась в запасе какая-нибудь сенсационная новость, которой она сгорала желанием поделиться с братом. Вертясь среди взрослых, Мурка всегда знала множество интересных вещей, и хотя рассказы её не отличались достоверностью, потому что она всё понимала по-своему, но Лёня ей верил и в глубине души сознавал, что Мурка знает гораздо больше, чем он. Вслух он в этом не хотел признаваться из самолюбия, и большая часть их ссор возникала именно из-за того, что Мурка уж чересчур старалась выказать своё превосходство над Лёней в знании жизни, а к его житейской опытности относилась с недоверием и пренебрежением.

Третья дочь Юрьевых, Катя, была вся ещё в будущем. Это был пухлый, розовый, улыбающийся экземпляр, с огромными серыми глазами, ямочками на толстых щёчках и кудрявыми белыми волосиками. Ей только недавно минуло пять лет, и Мурка с «Лёней смотрели на неё с презрением, как на низшее существо. За неповоротливость и толщину они прозвали её «купчихой», но Катя почему-то не любила этого прозвища, хотя и не знала хорошенько, что оно значит, и каждый раз, когда её так называли, горько плакала и кричала: «Не хочу!» Так как старшие дети не принимали её в своё общество, она жила себе в одиночку, и её целый день не было слышно. В детской у неё имелся свой особый уголок, где она распоряжалась и поддерживала необычайный порядок; самым любимым её занятием было разбирать и укладывать свои вещи, в числе которых находились самые разнообразные и, по-видимому, совершенно ненужные предметы — осколки фарфоровой чашки, известной под названием «разбитенькой чашечки», старые конверты, бумажки от конфет и даже сломанная пряжка от папиной жилетки. Но хозяйственная Катя всё это собирала и берегла как зеницу ока, и какое горе было, когда к ней забиралась неугомонная Мурка и перерывала всё вверх дном! К характеристике Кати нужно ещё добавить, что она была плаксива и любила покушать, отчего у неё часто болел животик. Поэтому она хорошо знакома была с касторкой, и этот почтенный медикамент играл такую большую роль в её жизни, что она даже гостям предлагала вопрос: «А ты принимал нынче касторку?..»

III

Детей всегда отсылали спать в девять часов, но обыкновенно они не сразу засыпали, а усевшись в своих кроватках, при слабом свете ночной лампочки, ещё некоторое время беседовали о событиях дня или выдумывали разные интересные истории из жизни какого-то фантастического Миши. Эта история о Мише тянулась у них уже года два, и с каждым днём похождения этого необыкновенного героя становились всё удивительнее и грандиознее. Миша оказывал чудеса храбрости и великодушия: он переплывал моря и океаны, спасал погибавшие корабли, тушил пожары, укрощал диких зверей и даже умел летать по воздуху. Особенно изощрялась в придумывании этих чудесных историй Мурка, но и Лёня старался ей не уступать. Катя не принимала участия в сочинении, но интересовалась судьбой Миши и хотя часто засыпала, не дослушав, однако каждый вечер спрашивала, выглядывая из своей кроватки: «А будем мы нынче разговаривать про Мишину житью?»