Мама, не плачь, я живой

В свою резиденцию Никита зашёл не сразу. Сначала расседлал и почистил коня, напоил его набросал сена в ясли, затем взял сумки с едой и пошёл в дом. Войдя в свою спальню, Никита ахнул — комнату было не узнать: на полу и на стенах персидские ковры, кровать под балдахином, на столике в изголовье серебряная ваза с фруктами и серебряный же кувшин со свежим соком. За низким узорчатым столиком сидела на подушках Айша, скромно опустив глазки. На столике по сторонам стояли два серебряных подсвечника. Витые горящие свечи очень выгодно подчёркивали блеск драгоценностей, украшающих любимую женщину. Наконец Айша поняла, что муж так и будет стоять столбом в дверях, поднялась с подушек и подошла к нему:

— Мой господин, ванна для Вас готова. Я провожу Вас, — она взяла Никиту за руку и повела к небольшой двери в стене. За дверью начинался короткий коридорчик, который действительно привёл их в ванную комнату с двумя маленькими, на двоих, мраморными бассейнами в полу. Никита и не знал, что у него в резиденции такая шикарная баня, у него совсем не было времени вчера вечером обойти все комнаты дома; а утром Никита ушёл по делам ни свет, ни заря. Никита разделся, немного погрелся в небольшой парилке и плюхнулся в бассейнчик с холодной водой, аж вода на пол выплеснулась. Повертелся в нём, охая и ухая, затем вылез, быстренько намылился и плавненько опустился в бассейн с тёплой водой. Здесь он просто блаженствовал, не двигая ни рукой ни ногой, в то время как Айша оттирала мочалкой недельную грязь на его теле. Потом был райский массаж на каменном столе посреди комнаты, там Никита просто таял под умелыми руками жены. До кровати с балдахином Никита еле дошёл и заснул, когда его голова ещё находилась в движении к подушке. С утра Никита и Дэв занимались колодцами, не отвлекаясь ни на какие другие дела. Никита торопился. Надо было всё сделать до его отъезда. А отъезд будет скоро, почему-то Никита был в этом уверен. Эти два колодца были расположены с противоположной стороны кишлака; получалось так, что все четыре колодца располагались на местности в углах квадрата, внутри которого находился посёлок. И лишь пятый, потайной колодец был в центре этого квадрата. Все жители оазиса готовились к приёму колонны с грузом для клана, поэтому Никите никто не мешал своим присутствием. Уже к четырём часам пополудни Никита и Дэв закончили ремонт оставшихся колодцев. Закончив работу, Никита вылил на себя пару ведер воды из последнего колодца и вздохнул с облегчением — завтра можно было ехать домой, в Монастырь. Уже когда Никита подъезжал к своей резиденции, его догнал посыльный от Мансура с сообщением: вдали показалась колонна автомобилей и БТРов. Никита быстро сходил домой, переоделся в чистую парадную одежду; шёлковые рубашка и шаровары, шикарный халат, чалма, прекрасно выделанные дорогие сапоги — как раз вчера Айша расстаралась, доставила из Монастыря всё новое, с иголочки. Сказала, что вождь клана должен выглядеть соответственно статусу и точка. Переодевшись, Никита одел пояс со своим кинжалом, кобуру со Стечкиным, закинул за спину Калашников и вышел на улицу. Вскочив в седло, он направил коня к караван-сараю; в эти просторные склады он решил разгружать автомобили, лишь бы побыстрее отправить колонну назад. Но, побыстрее не получилось. Мансур привёл колонну к складам караван-сарая. Начальником конвоя оказался средних лет капитан с эмблемой автомобильных войск в петлицах. Среднего роста с роскошными усами пшеничного цвета и быстрой речью с южнорусским выговором, он показался Никите знакомым. Никита никак не мог вспомнить, где он видел этого капитана раньше, пока тот сам не признал его:

— Геннадич, ты что ли?

— Товарищ капитан, не напомните: где мы с Вами встречались?

— Забыл, Геннадич, — укоризненно выговорил капитан, — Жизнь ты мне спас, помнишь, на базаре в Кабуле? Никита вспомнил: год назад, будучи в командировке в Кабуле, пошли они втроём с ребятами-десантниками на базар, дублёнку хотели присмотреть. За соседним прилавком приценивались к какому-то товару два наших офицера. И что-то там произошло, никто из ребят даже не понял ничего. Увидели только как летит из толпы на одного из офицеров, выставив вперёд руку с ножом, худой афганец. Есть такой приём ножевого боя на Востоке, и остановить летящее с ножом впереди тело невозможно. Удар был направлен в живот, но офицер, молодец, успел таки поставить блок и отвести удар от живота. Но совсем парировать удар не смог — нож полоснул по бедру. И рана-то была неглубокая, но оказалась надрезана артерия и как раз в таком месте, где невозможно наложить жгут, а тампонада и бинтование не спасали, кровотечение не останавливалось. Офицеру оставалось жить несколько минут. И тогда Никита прямо каблуком солдатского сапога прижал артерию к тазовой кости чуть выше пореза и держал всё время пока нашли транспорт, везли офицера в госпиталь и перевозили его на каталке в приёмный покой. И убрал ногу только когда хирург наложил зажим на порезанную артерию.