Мама по контракту

— Доброе утро, — отвлекает меня от готовки сонный мужской голос.

Демид появляется на пороге кухни заспанный и хмурый. Из-за щетины на лице он кажется совсем уж смурным и недовольным.

— Доброе, — киваю.

— Не ожидал, что так рано проснешься, — он проходит мимо и начинает открывать шкафчик за шкафчиком, явно что-то разыскивая.

— Я привыкла, — пожимаю плечами с улыбкой, — да и Леся уже проснулась.

— А где она, кстати?

— Играет вон на ковре. Я нашла пару игрушек мягких, дала ей поиграть, если ты не против.

Демид отрицательно качает головой и хлопает дверцами уже громко и раздраженно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться — все же к некоторым людям с утра лучше не подходить, пока окончательно не проснутся.

— Что-то ищешь? — уточняю я, перекладывая омлет на тарелку.

— Кофе, — бубнит Демид, хлопая последней дверцей шкафчика, — вроде еще вчера тут стоял, а сейчас найти не могу.

— Он здесь, я готовила себе, — улыбаюсь, — Садись, сейчас и тебе сварю.

— А ты умеешь?

— Одна девочка научила, мы с ней в общежитии в одной комнате жили, — рассказываю я, попутно насыпая кофе в турку.

— Две ложки.

Киваю и продолжаю рассказ:

— Так вот, она могла из любого кофе произведение искусства сделать! Даже просто в чашке заварить, он постоит немного и не оторваться! Завтракать будешь, кстати?

— Ты и завтрак уже приготовила? — изумляется Демид.

— Конечно. Я уже поела, а для тебя вот только что омлет сделала. И салат еще. Нормально или что-нибудь другое сделать?

— Да нет, пойдет. Все равно ничего существеннее с утра в горло не лезет, — хмыкает мужчина и окидывает меня каким-то заинтересованным взглядом, — С такими умениями ты точно не пропадешь.

— Да что тут за умения, — фыркаю я, пододвигая к нему тарелки с едой, — просто приготовить поесть и кофе сварить. Такое любая девушка может.

— Ну не скажи. От идеальной женщины как раз что нужно — чтобы хорошо готовила, не доставала и в постели была огонь. Многие заваливаются уже на готовке, привыкли к ресторанам.

Скептично хмыкаю на его рассуждения об «идеальной женщине» и ставлю перед Демидом чашку с ароматно дымящимся кофе.

— Пойду Лесю проверю.

— Да и отсюда видно, что она нормально, играет, — пожимает плечами Демид, ловко орудуя вилкой и отправляя в рот большие порции омлета, — лучше останься. У меня к тебе разговор есть.

— Разговор?

— Точнее, предложение.

— Это то, что ты вчера в машине так и не договорил? — догадываюсь я, плюхаясь напротив него на стул.

— Сообразительная, — усмехается Демид. Он откладывает вилку, жестом отодвигает от себя тарелку и смеряет меня задумчивым взглядом, — Мне нужно, чтобы ты какое-то время присмотрела за Леськой.

— Как няня? Но у меня же опыта нет, — развожу руками.

— Как мама. К тому же, ты сама говорила, что помогала матери воспитывать своих брата и сестру. В любом случае у меня сейчас нет времени искать еще кого-то подходящего. На данный момент ты — идеальная кандидатура.

— Подожди-подожди, — в замешательстве останавливаю его, выставив вперед руку, — В смысле «как мама»? Что это значит?

— Это значит, что по документам ты станешь ее матерью. По-настоящему.

Опешив, смотрю на Демида. Просто хлопаю глазами, чуть приоткрыв рот. Он сумасшедший? Вчера вроде бы показался адекватным мужчиной, а сейчас такое предлагает. И, судя по лицу, ни черта не шутит!

— Зачем? У нее разве нет настоящей мамы?

— Нет. Погибла еще при родах, у нее только отец. Девочку ищут. И найдут рано или поздно, потому что это взрослый может спрятаться и отсидеться где-нибудь, переждать всю эту бучу. С ребенком так не получится — вдруг температура или аллергия? Да и плановые осмотры, прививки — все это нужно. Я же не хочу угробить дочку друга, пока он придет в себя, и мы разберемся с ситуацией.

— Ну? А почему мамой-то надо становиться Лесе?

— Нам же нужно, чтобы она, по сути, исчезла для определенных людей. Ты удочеришь девочку. Даже не так: я сделаю все документы так, что ты будешь считаться ее настоящей матерью. Так, будто ты ее и родила. Изменим фамилию Леси на твою, отчество тоже, чтобы вообще не подкопаться. Получится, что ни у одного врача, полиции и других органов вообще не возникнет подозрения, что что-то не так.

— Ты с ума сошел? Это же наверняка уголовная статья какая-нибудь! — восклицаю в сердцах.

— Я тебя умоляю, — Демид закатывает глаза, — я в официальных органах все документы сделаю, никто тебя не тронет. Но так малышка будет под защитой, и в случае чего ты и к врачу сможешь обратиться, или еще что… Я буду в постоянных разъездах, а ты присмотришь за Леськой. Разумеется, я заплачу за это, и очень хорошо.

Молча слушаю его и не могу поверить, что мне это не снится. Даже украдкой щипаю себя под столом за ногу. Но нет — не снится. Вот вчера я ехала домой с полным осознанием того, какая я неудачница и что моя жизнь окончена, потом спасалась от самых настоящих бандитов, а сейчас почти незнакомый мужчина предлагает мне стать матерью для маленькой девочки!

— Я… не могу так просто взять и… — мямлю, — это неправильно!

Демид облокачивается руками о стол и чуть подается вперед.

— А что ты теряешь? — прищуривается он и начинает перечислять, — Ты не замужем, тебя выперли из института, живешь ты в каком-то захолустье. В лучшем случае работу кассиром найдешь, и то в соседнем поселке побольше. А работать тебе идти придется, причем выбора в работе у тебя почти нет. Потому что зарплаты учительницы твоей матери едва хватает, чтобы прокармливать твоих брата и сестру. Так что ты даже пару месяцев отсидеться не сможешь, чтобы вакансию получше найти.

— Откуда ты знаешь? — вскидываюсь я. В груди снова поднимается тревога. Откуда он все это узнал? Единственное, что я сказала, это что меня из института отчислили, ну и что у меня брат с сестрой есть.

Демид улыбается лукаво:

— Я все о тебе знаю, Соня Синицына. Скажи, добрые у вас люди в деревне этой? Наверняка только злорадствовать будут, когда узнают про институт и что у тебя в городе не вышло остаться. Да и перспектив у тебя — ноль. Так и останешься всю жизнь в своем захолустье.

— Я насобираю денег, вернусь и поступлю снова, — глухо произношу я, крепче сжимая пальцы на коленках.

— Много ты сможешь отложить с зарплаты в пятнадцать тысяч? — иронично усмехается Демид.

— Подработку возьму, — отвечаю, угрюмо насупившись.

— Уборщицей? — насмешливо уточняет он.

— Хотя бы и уборщицей. Не стыдно работать уборщицей, если жизнь вынудила, стыдно вот так о людях отзываться! — выпаливаю зло.

— Какая же ты еще все-таки… — улыбается Демид и делает глоток кофе из чашки, чтобы скрыть эту снисходительную улыбку.

— Какая? — вскидываю выше подбородок.

— Юношеский максимализм так и прет. Лучше бы реально взглянула на вещи. Где ты еще за пару месяцев полмиллиона сможешь заработать?

Сглатываю судорожно и даже вздрагиваю, когда слышу эту сумму. Демид на мою реакцию только снова снисходительно улыбается.

— Полмиллиона? — уточняю хрипло, — За два месяца?

— А что, мало за работу сиделки? Еще могу накинуть. Но уже после, за сговорчивость и послушание, — постукивая пальцами по столешнице, лениво говорит он.

Видя мое замешательство, Демид вздыхает и говорит уже серьезно:

— Послушай, не отвечай сразу. Обдумай все, как следует. Я отвезу тебя домой, оставишь мне свой номер и через пару дней скажешь ответ. Я понимаю, что это непростой для тебя шаг, но и я в долгу не останусь. Считай, что мы просто поможем друг другу в трудной ситуации. Подумаешь?

— Ладно, — помолчав, все же киваю я.

— Отлично. Тогда еще одна просьба. Насколько я знаю, ты живешь где-то в глухом захолустье.

— Не глухом, — возражаю упрямо, — это обычный крупный поселок.

— Ага, — отмахивается он, — так вот, эти пару дней Леся может побыть у тебя? Я заплачу сразу.

Демид достает бумажник и прямо передо мной кладет несколько пятитысячных бумажек.

— Здесь на расходы и тебе как за оплату работы няни. Соня, — он перехватывает мои ладони и заглядывает в глаза, — Леське правда опасно приезжать в город. Там куча людей, которые могут увидеть ее и распознать после по фото. И люди Лютого ее тоже ищут, поверь, они весь город перевернут, лишь бы ее найти. Но в регионах они никогда не додумаются ее искать.

Опускаю взгляд на широкие мужские руки, что сжимают мои миниатюрные ладошки и запинаюсь:

— Н-не знаю.

— Пожалуйста. Если нужно, я доплачу еще, — он тут же хватается за бумажник.

— Да не в деньгах дело, Демид! — в сердцах сердито повышаю голос.

— Вот именно. Для меня вопроса в деньгах не стоит: я готов дать тебе любую сумму, лишь бы Леся была под присмотром и в безопасности. Если ты передумаешь и не захочешь в моей афере участвовать — я приеду, заберу ее и подыщу кого-нибудь другого. Но прямо сейчас мне нужно решить очень серьезные дела. Это на пару дней, Сонь, не больше.

Я тихо вздыхаю. Бросать малышку в беде не хотелось ни в коем случае, но все это как-то… не опасно ли это? С другой стороны, за пару дней точно ничего страшного не случится.

— Ладно, — говорю я, — но это просто чтобы помочь Лесе! Деньги я не возьму.

— Возьми. Пусть будут как на расходы — на памперсы всякие, еду и прочее, — он сгребает купюры и сам укладывает мне их в ладонь. — Спасибо.

Вздыхаю повторно и не успеваю рта раскрыть, чтобы поблагодарить его в ответ за деньги, как Демид твердо дополняет:

— Только у меня будет одно условие.

«Еще одно?!» — так и хочется крикнуть мне, но вслух я обреченно уточняю:

— Какое же?

— Даже речи не должно идти о том, что Леся не твой ребенок. Ты всем будешь говорить, что это твоя дочь. И своей матери тоже.

— Че-е-его? — у меня едва ли не глаза лезут на лоб, — Ты с ума сошел?!

— Будет странно, если ты вдруг заявишься с ребенком и скажешь, что он чужой, — пожимает плечами Демид, — Думаю, обязательно найдется какая-нибудь доброжелательная личность, что с удовольствием стуканет на тебя, например. В полицию. Вдруг ты его вообще украла?

— Что за бред? Может, меня просто подруга попросила с малышкой посидеть, пока она, например, в больнице.

— Ты же понимаешь, что все всё равно подумают, что ты вместо учебы шлялась не пойми где, нагуляла ребенка и вернулась назад, потому что его папаша тебя выгнал? — уточняет Демид с ироничной усмешкой на губах.

Чувствую, как щеки начинают гореть, словно все уже осуждают меня, и тороплюсь возразить:

— Не подумают! Да и как я объясню потом, что у меня ребенка не стало больше?? Как я маме в глаза посмотрю потом?

— С мамой объяснишься как-нибудь, на остальных наплевать. Сейчас главное, чтобы ты не привлекала внимания и никуда не высовывалась, пока будешь в деревне своей. Если ты скажешь, что Леся твой ребенок, соседки будут просто косточки перемывать, а не предпринимать активные действия. Помни, что так ты рискуешь гораздо больше.

— Ну я могу и сказать, — фыркаю я с сарказмом, — но все равно мне даже мама не поверит. Ведь по срокам не сходится! Лесе чуть больше года, ты сам сказал, а ведь ребенка еще выносить надо — это плюс еще девять месяцев!

— Ну и что? Вдруг ты в своем захолустье забеременела и быстренько в город сбежала, пока пузо не слишком заметно стало? — пожимает плечами Демид с такой равнодушной рассудительностью, что я не знаю, что ему возразить. Просто смотрю на него, молча переваривая услышанное. А он между тем продолжает:

— Да и кто там будет считать? Ты же наверняка в школе отличницей была, во всех конкурсах участвовала, везде и всюду первая, такая хорошенькая мамина дочка.

— Была, и что с того? — отвечаю, насупившись.

— А то, что, когда таким вот маленьким выскочкам жизнь по носу бьет, это только в радость всем. Так что поверь, местные кумушки будут только судачить, кто же папаша, а не сроки досконально высчитывать.

Молчу. Все равно считаю, что никто не посчитает Лесю моей дочкой, но, кажется, с Демидом спорить по этому поводу бесполезно. Зато замечаю другое. Я не дура, понимаю, как он практически загоняет меня в угол, вынуждая через два дня пусть и на время, но официально стать мамой малышки.

— Я правильно понимаю, что ты мне вообще выбора не оставляешь? Что через два дня, когда ты приедешь, мне в любом случае придется согласиться? — вскидываю бровь.

Ожидаю, что Демиду будет стыдно, ведь я по сути поймала его на горячем, но мужчина и бровью не ведет.

— В некотором роде, — усмехается он, прищуриваясь и становясь похожим на хитрющего кота, — использую проверенный подход: дожимаю клиента, не оставляя ему шанса отказаться от предложения.

Невесело хмыкаю, обнимая себя за плечи. Я же не клиент. Просто девушка, у которой жизнь не складывается, а он этим так беззастенчиво пользуется…

— Я скажу, что это ребенок моей подруги, — говорю упрямо, — Либо так, либо никак, понятно?

— Ладно, — неожиданно легко соглашается Демид, вгоняя меня в полный ступор.

Опешив, я слежу за тем, как он поднимается с места, на ходу застегивает манжеты рубашки, и оборачивается ко мне:

— Я унесу твою сумку с вещами в машину. Собирай Леську, отвезу тебя домой.

— А адрес что, тебе не нужен? — выдавливаю я, не зная, что еще сказать.

— Нет. Я же сказал, что знаю о тебе все, Сонечка, — обаятельно улыбается Демид. Обернувшись, он подмигивает мне, окидывает напоследок таким огненным взглядом, что мурашки по коже бегут, и только после этого скрывается из кухни.

В замешательстве поднимаюсь с места и не меньше минуты просто хожу туда-сюда. И что это было? Зачем выдвигать условие, а потом резко соглашаться со мной? Хмуро убираю грязные тарелки в мойку и иду к Лесе. Если бы не малышка, я бы под дулом пистолета не согласилась связываться с Демидом. Уж слишком этот мужчина… опасен? Не знаю, как объяснить это чувство, но внутри будто струна натянулась от напряжения.

Я не знала, чего ожидать от Демида, и это было хуже всего.