Мама по принуждению (СИ)

Наконец, дверь с другой стороны открывается. Рядом садится та же женщина, что спасла меня. Он отдает приказ трогаться, и автомобиль заводится.

— Ничего Адаму нельзя доверить, — хмуро произносит она.

— Вы знаете Адама?

— Конечно, — она пожимает плечами. — Ты же не думаешь, что мы приехали сюда случайно и спасли тебя по доброте душевной.

— Нет, конечно, нет.

— Ну вот. Твои сережки здорово помогли.

— Мои… сережки?

— Представляешь? — говорит она и поворачивается ко мне. Смотрит в упор, изучающе. — Ты не узнаешь меня, да?

— Вы в маске, — я пожимаю плечами.

Она смеется и в ее смехе что-то снова кажется мне знакомым, но я так и не могу понять что. До тех пор, пока она не снимает маску. Копна рыжих волос рассыпается по плечам и груди, моему взору открывается нос, губы, щеки, скулы, лоб. Я не могу поверить своим глазам.

— Вика? — удивленно спрашиваю и моргаю несколько раз, считая, что это не может быть правдой и мне лишь кажется.

Я сплю, точно!

Я сплю!

— Вика, — она смеется. — Я надеялась, что ты узнаешь меня.

— Я и подумать не могла. Что ты здесь делаешь? Откуда ты знаешь Адама? И то, что я, что мы… господи, я ничего не понимаю!

Несмотря ни на что, я очень рада ее видеть. Последний раз мы виделись с ней на похоронах Тимура. Она, одетая во все черное, держалась где-то в стороне, смотрела на гроб, в котором лежал ее брат, стеклянными глазами, а после похорон быстро скрылась. Мы даже поговорить не успели, хотя до трагедии неплохо ладили. Они с Алисой дружили, а так как мы с сестрой были слишком близки, то мне часто приходилось общаться с ней.

Сейчас она, конечно, выглядит иначе: заметно, что повзрослела, изменилась, форма бровей, губ, скулы подтянутей, чем были раньше. Возможно, она пользовалась услугами пластического хирурга за те годы, что мы не видели. Несмотря на изменения, я все равно узнаю ее. Вику невозможно не узнать. По харизме, улыбке, смеху, по ее коронному взгляду, которым она всегда смотрела, когда удивлялась.

Ко всему прочему, она знает Адама. А еще то, что я, что мы… господи, он что, все ей рассказал? Что же обо мне и об Андрее теперь подумает Вика? И почему, если они общались, она не попросила его не трогать мою семью? Она не могла не знать о моих чувствах к ее брату, не могла не знать, как трудно мне было после всего прийти в себя, довериться другому.

— А Адам тебе ничего не рассказал? — осторожно спрашивает.

— Не рассказал что?

— О нашем знакомстве, — произносит она. — Я думала, он скажет тебе.

— Я не понимаю, — признаюсь честно. — Ты давно с ним знакома?

— Да уж прилично, — она смеется. — А что?

— И ты все знаешь?

— О том, что твой недомуженек взял денег и продал тебя? Конечно, знаю.

— Вика, — выдыхаю я. — Ты позволила своему знакомому разрушить мою семью?

— Ну, во-первых, разрушать там было нечего, так, дунуть, и все посыпется само, а во-вторых… — она запинается. — Именно я натолкнула его на эту мысль, — девушка ослепительно улыбается и кивает.

Она что, думает, это весело? Мне почему-то совсем не до смеха и такого хорошего, приподнятого настроения, как у нее. Впрочем, в этом вся Вика. Девушка-солнце, женщина-смех. Ее настроение, как это было когда-то, сейчас не передается мне, ведь если бы не все это, я была бы счастливой и горя не знала, а так, меня едва не убили.

— Да как ты могла! — восклицаю я. — Ты же видела, в каком горе я находилась после смерти сестры и твоего брата! Ты видела, как по крупицам я собирала себя. Если ты знала, что я вышла замуж, тебе что, в голову не пришло, как сложно мне было?

— Конечно, пришло, но твой бывший муж говно редкостное, Ангелина. Он ведь играл. По крупному играл.

— Я знаю, что играл, — киваю. — Но в последнее время он бросил.

Она заливается смехом. Опрокидывает голову назад, приоткрывает рот и смеется, заливисто, искренне. Она такая. Даже то, что недавно меня едва не убили, ее не выбило из колеи веселушки.

— Бросил что? Играть? Не смеши меня! Он каждые выходные играл! Иногда, конечно, выигрывал, но больше проигрывал бабки. Те, между прочим, которые получил от Адама!

— Это все равно не давало тебе права обращать внимание Адама на меня, не давало права наталкивать его на… ты представляешь, что ты сделала?

— Представляю, — кивает Вика. — Уже второй раз спасла тебя от дерьма, в которое тебя втянул твой идиот муж. Когда его эта ненормальная нашла, он ведь не пошел к Адаму, не рассказал ему всё. Взял бабки и сделал то, что просили. Плохо сделал, между прочим! — замечает она. — Да очнись ты, Ангелина! Ты разве не поняла, какой Адам? И какой Андрей? Не поняла, с кем ты жила и к кому попала? Ты же за Адамом теперь, как за каменной стеной!

— Я вижу, — бурчу в ответ и отворачиваюсь.

Всё становится еще запутанней, чем было до этого. Мой бывший муж, беременность, Адам, его дочь Маша, сестра Тимура, все смешивается воедино. Я не могу понять, что происходит, но в одном Вика права: если бы Андрей не был таким алчным и подумал, чем в итоге может закончится мое похищение, ничего этого не было бы.