Мама с проблемами

— Немного, — призналась я. — Мираника сегодня очень волнуется. В твоем присутствии ей спокойнее. Посидишь с нами?

— Конечно, — мягко ответил он, прижимаясь к моей макушке подбородком и спуская руки на талию.

— Ты в курсе, что сейчас даешь людям еще больше поводов для сплетен? — смешливо поинтересовалась я, намекая на настежь открытое окно.

О том, что у нас с Митчелом роман, судачил почти весь город. По меньшей мере те, кому вообще было дело до того, с кем может встречаться самый завидный холостяк города. По поводу «самого завидного холостяка» — это мне с важным видом заявил Цветочек.

Откуда пошла сплетня? Понятия не имею. Но Генри заявил, что досужие разговоры пошли после нарисованного манифеста напротив дома мэра. Вроде как полицаи и начали судачить, лишний раз подтверждая мысль, что самые большие сплетники — мужчины.

— Пусть лучше думают о том, что свободная художница Ярослава крутит роман с самим лордом Митчелом, — с усмешкой начал он, — чем узнают истинное положение вещей.

— То есть мы с тобой не крутим роман? — наигранно возмущенно поинтересовалась я, даже не пытаясь скрыть улыбку.

— Не нравится мне слово «крутим», звучит оно как-то легкомысленно, — усмехнулся лорд Митчел.

В конце коридора послышались шаги. Чуть обернувшись, я увидела Остина, двигающегося в нашу сторону с подносом. Тяжело вздохнув, я волевым усилием разомкнула объятия и направилась в свою персональную камеру пыток.

Мираника, казалось, и с места не сдвинулась. Сидела в своём излюбленном кресле и ничего не выражающим взглядом смотрела в стену. Волдер подошёл к ней и уселся напротив. На его лице промелькнула печаль — было видно, что наблюдать за сестрой, пребывающей в подобном состоянии, ему тяжело.

Устроившись на принесенном специально для меня стуле — чуть поодаль, ближе к зашторенному окну — я приняла чашку с кофе и погрузилась в лицезрение камина. Мысли разбрелись по самым укромным уголкам подсознания, потому в мирный и тихий разговор Волдера с сестрой я не вслушивалась.

Мольберт, сколоченный Эвеном, стоял прямо напротив меня. Напоминание о том, что очередная попытка развеялась прахом. Чтобы не портить себе настроение еще сильней, я сняла с мольберта рисунок с «не таким» сейфом и установила чистый холст.

Поймала себя на мысли, что, если сегодня придётся нарисовать еще с десяток ящиков с ручками как вентиль, я окончательно свихнусь. И в то же время было понятно, что, кроме меня самой, с этой задачей вряд ли кто-то справится.

А потому решила все же позволить себе перерыв, но творческий. Над идеей для рисунка долго не думала, пальцы с зажатым грифелем — еще один презент от Митчела — сами нарисовали овал лица. Еще пара штрихов, и я обозначила положение глаз, носа и рта.

Недолго думая, спустилась ниже, схематично набрасывая очертания тела. В пальцах проявилась уже знакомая вибрация, нутро залило теплом — и остановиться я уже не могла.

Лишь краем сознания понимала, к чему может привести то, чего настойчиво требовала моя собственная магия, вырвавшаяся на волю.

Когда я перешла к работе с красками, передо мной уже был вполне узнаваемый эскиз с Мираникой. Вот только та Мира, что сидела в кресле с ногами, и та, что отражалась на моей картине, разительно отличались.

Болезненная худоба сменилась мягкими округлыми чертами, синяки под глазами пропали, оставляя больше пространства счастливому румянцу. На губах играла улыбка, а во взгляде читался вызов всему миру.

Я и опомниться не успела, как моя импровизированная картинка налилась цветом. Время перестало иметь значение, окружающее пространство смазалось в одну пеструю кляксу. Ровно до того момента, пока я не поставила заключительный мазок — легкий завиток у самого лба Мираники.

С губ сорвался тяжелый вдох, я сфокусировала взгляд.

Мираника сидела все в том же кресле, с детским восторгом смотря на Волдера. Тот увлеченно рассказывал:

— …я чуть с ума не сошёл, когда ты это сделала, — мягко улыбнулся он. — Тебе было десять! В десять лет маленькие девочки не должны показывать кукиши взрослым огромным дядям!

— Это был Цветочек! — хихикнула Мираника. — Он не злой.

— Не злой, — подтвердил Волдер. — Но тогда я этого не знал.

Кажется, я «отсутствовала» не больше часа. Меня не хватились. Прерывать возникшую идиллию не хотелось, но я слишком хорошо понимала, что мне сулит… такая картина.

Руки дрожали, губы высохли так, будто я не меньше часа целовалась на морозе, глаза слезились. Слабость подступала слишком стремительно. Я кашлянула, привлекая внимание присутствующих.

— Так… сейчас мне будет очень паршиво, — спешно начала я, понимая, что сознание утопает в тупой боли. — Два-три дня. Не паникуйте, так и должно быть. Все под контролем.

В последнем я не была уверена. После того как мне удалось вытащить Анни с того света, я и правда провалялась в постели несколько дней. Но…

Взгляд Митчела стал обеспокоенным, он даже с кресла встал, разглядев в моем взгляде что-то чужеродное.

— Доставьте меня как-нибудь домой и приглядите за моими домочадцами, пока я прихожу в нор… — договорить я не успела. Все вокруг вдруг накрылось темной пеленой.