Мама-слэшер - это клиника (СИ)

— Угу, — заторможено кивнула я и пошла по указанному адресу.

Спустившись по скрипучим, рассохшимся ступеням, я повернула направо и прошла в арочный проем, за которым оказалась искомая кухня, столь же убогая, как и все в этом свинарнике. Заляпанный подозрительными жирными пятнами обеденный стол, кухонные тумбы, мойка, полная грязной посуды, допотопная газовая плита… Я прошла к маленькому холодильнику и, открыв его, осмотрела полки. Ну, не все так страшно: яйца, прокипяченное молоко в кастрюльке, заветренное масло на блюдечке, несколько вялых огурцов и почему-то батон хлеба. Никогда не знала, что его можно хранить в холодильнике.

Достав масло, хлеб и яйца, я с трудом обнаружила в одной из тумб сковороду и наскоро сполоснула ее ледяной водой (горячей тут, разумеется, не было). Потом проверила яйца на свежесть, поместив их в емкость с водой. Как и предполагала, три штуки даже не подумали утонуть, так что сразу отправились в мусор, а несколько их более счастливых собратьев, упорно изображавших неваляшку, перешли в разряд «глазунья обыкновенная». Во время поисков сковороды я обнаружила засунутый в дальний угол тумбочки тостер, так что теперь откопала его, подключила к питанию и поставила поджариваться пару тостов. На соседней со сковородой конфорке уютно засвистел закипающий чайник. Раньше я такие только в старых фильмах видела. Это куда же меня занесло?

Послышался скрип ступенек, а вскоре в комнату заглянул тот мутный мужик. Я постаралась дружелюбно улыбнуться и бодро сказала:

— Завтрак сейчас будет.

— Давно бы так, — проворчал он, с шумом отодвигая тяжелый стул и грузно плюхаясь на него: — Пашу, как проклятый, спины не разгибая, а в ответ что?

Я молча поставила перед ним разделочную доску, на которую поместила скворчащую сковороду: чистых тарелок не нашла, а мыть их сейчас, когда этот «на работу опаздывает», идея та еще.

Тип получил еще стакан горячей воды, который я украдкой протерла подолом надетой на меня тряпки (видимо, ночной рубашки), пакетик дешевого чая, немного подгоревшие тосты и вилку. Он хмыкнул, недоверчиво покачал головой, но привередничать не стал, а быстро смел всю яичницу и так же быстро направился к выходу. Видимо, действительно спешил.

— До вечера, — обычная в общем-то фраза сейчас прозвучала угрозой. — И приберись тут, что ли. Сколько можно в потолок плевать?

Дверь захлопнулась с громким щелчком, а я резко метнулась к окну, чтобы проследить, действительно ли он ушел. Все это с каждой минутой все больше напоминало программу “Розыгрыш”, и если это мои дорогие р-родственнички так развлекаются, то клянусь, что кого-то ожидает кровавая расплата! В мой законный выходной, когда у меня были такие планы на день!

Но это как же нужно было постараться, чтобы довести до такого состояния мои ухоженные руки! Я еще раз взглянула на свои пальчики и пораженно выдохнула: да, размер и комплекция были мои, но этого тонкого шрама, пересекающего весь указательный палец левой руки, у меня никогда не было! Да и, если приглядеться, форма ногтей немного другая. Что за черт?!

Я метнулась по лестнице наверх, туда, где мельком видела висящее на стене зеркало. Приблизилась к нему и замерла, не в силах осознать, что вот эта незнакомая девушка с той стороны стекла — это я. Поднесла дрожащую руку к лицу, и незнакомка повторила мое движение. В висках застучало, а перед глазами резко стало темнеть…

— Мама? — послышался за спиной тихий неуверенный голос. — Что с тобой?

Резко обернувшись, я напугала своим движением ребенка лет пяти. Он отшатнулся и теперь настороженно смотрел на меня сквозь падающие на лицо пряди длинных спутанных черных волос. Причем эти самые волосы и черные глаза были точной копией тех, что я видела в зеркале несколько мгновений назад. Дожили, я еще и мама, оказывается! Но ребенка пугать не стоило, а потому я постаралась изобразить на лице улыбку и присела на корточки, чтобы быть с ним одного роста:

— Ничего, мое солнышко, — я не смогла так сразу определить, мальчик это или девочка: все лицо закрывали давно не мытые волосы, а одет ребенок был в застиранную серую футболку, причем явно либо мою, либо того типа, который у меня завтрак требовал. «Солнышку» не понравилось это обращение, и оно посмотрело на меня подозрительно. Пришлось подобрать более-менее удобоваримое объяснение всей той хрени, которая происходит с его мамой. Мама родная, а мое-то тело тогда где?! — Мама просто ударилась головой, и ее мысли спутались. Но скоро все-все будет хорошо…

Ребенок посмотрел на меня так, что я почувствовала себя идиоткой, и тяжело, понимающе вздохнув, спросил:

— Это он, да?

Я только дернула плечом, не зная, что на это ответить. Решила перевести разговор на другое:

— Мне очень неловко, но не подскажешь, как тебя зовут?

Да, вот так в лоб спрашивать было неправильно, но выяснить это стоило сразу: чем дольше тянуть, тем более идиотской будет выглядеть ситуация. И плевать, что единственным ее свидетелем будет этот… эта…

— Северус, — прервал мое самокопание голос ребенка. Ну, теперь хотя бы ясно, что это мальчик. Стоп. Кто?!