Мама Стифлера

— Не надо! Ты можешь пасть жертвой сектантов! — Я попыталась остановить Юльку, но она уже отпихнула меня, и вошла в комнату, где за столом уже сидели папа, оба тренера, и Машка.

— Ты любишь Бога? — Сурово спросил Юльку тренер Игорь, и пробуравил её взглядом.

— Да я всех люблю. — Юлька подмигнула тренеру. — Бога люблю, Моисея люблю, и даже Ваську-соседа, хоть он и мент. В церковь, вот, в воскресенье пойду…

— В церковь?! — Волосы Игоря встали дыбом. — мы не ходим в церковь! Это всё от лукавого! И ментов мы не уважаем. Язычница!

— Сам ты мудак! — Рявкнула Юлька, и перестала подмигивать. — Пришол тут, блин, с талмудом своим, мозги людям засираешь, кришнаит сраный!

— Юля! — Покраснела моя мама. — Ты что такое говоришь?

— А сколько тебе лет, девочка? — Тихо спросила жена Игоря, и начала потихоньку прятать Библию.

— Четырнадцать.

— Поздно. Тебя не спасти. На челе твоём лежит чорная отметина.

— Идиотка. Это у меня тушь размазалась. — Юлька плюнула на палец, и потёрла им под глазом.

— Дурная девочка. — Поставил Игорь Юльке диагноз. — Проституткой вырастет наверняка. Не разрешайте ей дружыть с Лидой. На сегодня наше собрание закончено, встретимся в субботу.

Но в субботу мы никуда не пошли, потому что папа нажрался на свой день рождения, просил меня станцевать «что-нить для души», я станцевала как умела, и папа впал в кому до понедельника. А в понедельник повёл Машку на карате.

Обратно он вернулся задумчивым и пьяным. Посмотрел на потолок, и сказал:

— Блять.

Я была с ним солидарна, но вслух ничего не сказала. Папа протянул руку ко мне, простучал по моей лысине «Чижыка-Пыжыка», и сказал:

— Я ебал в рот все эти божественные мероприятия, дети мои. Всё это хуйня.

— Ты пропил зарплату?! — В прихожую выскочила мама, и в воздухе запахло грозой.

— Нет. — Просто ответил папа. — На тренировке ко мне подошёл Игорь, и спросил какова хуя мы не пришли в субботу на собрание. Я ответил, что у меня была днюха, я ликовал и фестивалил, моя дочь танцевала мне страшные танцы, и больше я ничиво не помню. А Игорь мне сказал, что я пидорас, и что свидетели Иеговы никогда не отмечают днюхи и ваще празники, и уж тем более не бухают и не фестивалят. А ликовать разрешено только на собраниях, в момент божественных песнопений. После чиво как-то само собой я послал ево нахуй вместе с его торжественными заседаниями, и отдал Машку в кружок мягкой игрушки. Пусть учится носки там штопать.

— А как же рай?! — коротко всхлипнула мама, и почернела лицом.

— А мне нахуй не нужен рай, где шляюцца всево четырнаццать тыщ человек, и все, блять, с овцами. А я овец не люблю, они вонючие. — С вызовом ответил отец, и поднял вверх указательный палец: — И в субботу мы все вместе поедем в парк, просирать мою зарплату на аттракцыоны и петухов на палочках.

Мы с Машкой довольно улыбнулись, и незаметно харкнули в свои празничные сапожки.

— Да, и ещё, — папа повернулся ко мне: — Юльку тоже позови. Хорошая девка. Хоть и вырастет, стопудово, проституткой.

Было дело

10-01-2009 20:15

— Ирка, милая, любимая… — Я ныла в телефонную трубку как профессиональный нищий. — Ирка, не будь ты скотиной, возьми меня!

— Хуй тебе. — В шестой раз ответила Ирка, но по её голосу я поняла, что ещё щущуть — и она сломается. — Я тебя с первого класса знаю. Свинью такую. Ты мне всю дачу загадишь.

— Не загажу! — Я истово перекрестилась, и сообщила об этом Ирке: — Вот те крест на пузе. Ира, я перекрестилась, если чо.

— Ничего святого в тебе нет. — С горечью сказала Ирка, и процедила сквозь зубы: — Завтра в девять утра чтоб была на Выхино, у автовокзала. Вовке своему скажи, чтобы он какие-нибудь шмотки взял, переодеться. Будет мне яблоню выкорчёвывать, пользы ради.

Я положила трубку, и завопила:

— Вованище, мы едем!

Муж, стоящий у меня за спиной, даже не вздрогнул. Только нашёл глазами бумажную икону с Николаем Чудотворцем, мученически на неё уставился, и прошептал:

— Есть Бог на свете…

Те, кто начал свою супружескую жизнь в квартире с прилагающимися к ней родителями — меня поймут. С родителями жить трудно. Даже если это твои собственные родители. На третьем году семейной жизни я крепко сторчалась на валерьянке, а Вовка стал испытывать проблемы с потенцией. Половая жизнь нашей ячейки общества неумолимо угасала, и впереди маячила перспектива развода и дележа имущества, состоящего из телевизора и холодильника с магнитиком в виде жопы.

Иначе и быть не могло. Вовкину потенцию сильно повредила моя мама, каждую ночь входящая в нашу спальню со словами «Одурели что ли — трахаться на ночь глядя? Отцу завтра в шесть вставать, а они пыхтят на весь дом!», и имеющая нездоровую привычку хвалиться своим подругам Вовкиными яйцами: «А какие яйца у моего зятя! Он вчера сидит на кухне в трусах, картошку чистит. Ноги раздвинул — а из трусов такой царь-колокол вывалился — я охуела. Повезло моей дочушке, повезло»