Мамаев омут

— Видите, в норе кто-то копался, — сказал Федя ребятам. — А вот и ещё одна нора разрыта… а вот и ещё!..

— Кто же это мог бы быть? — спросила Саня.

Федя только пожал плечами.

— Смотрите, следы, — показал Димка на отпечатки босых ног на пыльной земле.

Следы привели ребят к раскидистому кусту. Под кустом, в тени, спал Алёша Окуньков. Лицо его было грязно, одежда запылена. Недалеко от Алёши лежала лопата и несколько сусличьих тушек.

Ребята долго смотрели на спящего Алёшу, на лопату, на сусликов. Теперь им всё стало понятно.

— Так вот он зачем ушёл! — вполголоса сказал Федя.

— За сусликами гонялся. Один… Чудак! — усмехнулся Ваня.

Саня бросила на него уничтожающий взгляд.

— А что ж ему оставалось делать? Мы сами его бросили! — Она обернулась к Людмилке, которая принялась тихонько всхлипывать. — Ты чего?

— Мне Алёшу жалко… — призналась Людмилка.

Алёша чмокнул во сне губами, потянулся и открыл глаза.

Увидев ребят, он приподнялся и потряс головой:

— Вы… вы откуда взялись?

— А это мы тебе во сне снимся, — фыркнул Димка.

Алёша ущипнул себя за щеку:

— Нет… Я уже проснулся… А почему Людмилка плачет?

— А я, я… — начала было Людмилка, но, заметив предостерегающий жест Сани, сказала: — Я есть хочу…

Алёша достал из мешочка огурец, отломил кусок хлеба и протянул Людмилке. Затем он достал огурец и кусок хлеба себе, поднёс их ко рту, но, вдруг раздумав, передал рядом стоящей Сане. Так Алёша оделил огурцами и хлебом всех ребят.

Ему самому достался только извлечённый из мешка мокрый коробок спичек. Ребята переглянулись и, как по команде, протянули огурцы и хлеб Алёше.

— Не хочется… — сказал Алёша, отдуваясь. — Я уже наелся.

Тогда ребята положили огурцы и хлеб на пустой мешочек, лежащий около Алёши. Потом появилось несколько маленьких свёртков с едой — у кого хлеб и жареная рыба, у кого пирожки, у кого яйца и зелёный лук.

Саня, взяв у Феди нож, принялась хозяйничать и вскоре радушно, как это делала её мать, пригласила всех:

— Милости прошу…

Ребята сели вокруг мешочка и начали с аппетитом есть.

Раздались восклицания:

— Вкусно как!

— А добавки не будет?

— Мне бы ещё чего-нибудь!

— А небогатая у тебя охота! — обратился к Алёше Федя, кивая на сусликов.

— Да ну их! — с досадой отмахнулся Алёша. — Бегаешь за ними, бегаешь, а они юрк в нору — и нет их… Вот если бы у меня ружьё было…

— Нет, ружьё не поможет. Тут что-нибудь другое надо, — вздохнул Федя и принялся рассуждать вслух: — К какому семейству относятся крысы? К семейству грызунов. Да? А суслики кто? Тоже грызуны.

— Пошёл сочинять! — ухмыльнулся Ваня.

Федя, захваченный какой-то внезапно возникшей у него мыслью, всё больше загорался:

— Ребята, слушайте! Вот какое дело. Читал я когда-то книжку. В ней рассказывается, как один старичок играл на дудочке и к нему сбегались все крысы. Тьма-тьмущая. И он что хотел, то с ними и делал. А раз завёл всех крыс в реку и утопил.

— Ой! — вскрикнула Людмилка. — Утопил!

— Вот и нам бы так, — продолжал Федя. — Ведь суслики почти что крысы. Знаете, как они на дудочку побегут… Нам бы только их из нор выманить, а там уж мы…

— Фантастика! — перебил его Ваня. — Я эту сказку давно читал. И старик там был не просто старик с дудочкой, а самый настоящий волшебник. А у нас в колхозе волшебников нету…

— Верно, — смущённо признался Федя. — То была сказка…

— А может, технику применить? — шепнула ему Саня. — Изобрести что-нибудь… Ты же умеешь…

Ободрённый поддержкой девочки, Федя мечтательно устремил глаза в пространство.

Притихшие ребята молча следили за Федей. Наконец тот начал излагать свой план, сперва медленно и как будто лениво, а затем всё более увлекаясь:

— Новый аппарат называется «Смерть сусликам»… Берем большую бочку! Так?

— Так! — сразу же согласилась Людмилка и быстро добавила: — У нас есть пустая кадушка…

— Кадушка не годится. Нужно из железа, — сказал Федя, глядя куда-то вдаль с таким выражением, будто далеко, на самом горизонте, перед ним всё яснее и отчётливее вырисовывалось во всех деталях его изобретение. — К бочке снизу приделываем кузнечный мех. Так? А сверху десять или, ещё лучше, двадцать резиновых трубок… Теперь понятно? Нет ещё? Так слушайте дальше. Концы двадцати трубок опускаем в двадцать норок. В бочке разводим дым. Так? Мех гонит дым из бочки в трубки. Оттуда он попадает сразу в двадцать норок. Через минуту двадцать сусликов начинают задыхаться. Они вылезают подышать, и тут мы их…

— Вот это здорово! — обрадовался готовый на всё Алёша.

— Не мешай! — остановил его Федя. Нахмурив лоб, он продолжал что-то обдумывать. — Значит, в одну минуту двадцать сусликов. Сколько же получится в день?.. Ребята, у кого есть карандаш?

Но так как карандаша ни у кого не оказалось, то Федя стал высчитывать вслух:

— Если в одну минуту двадцать сусликов, то в час… надо двадцать помножить на шестьдесят… Дважды шесть получается…

— …двенадцать? — торопливо подсказала Людмилка и гордо оглядела ребят.

— …двенадцать, — продолжал высчитывать Федя. — Сносим ноль и ещё один ноль. Получается в один час…

Но тут вмешалась Саня:

— А разве бочка будет всё время стоять на одном месте?