Мамаево побоище. Русь против Орды

— Княжество своё сохранить в целости хочет. Хан ему за участие в походе обещает отдать Лопасню и Коломну, Москвою завоёванные. Только ведь татарам на слово верить нельзя. Коли они тебя, князь, одолеют, города пограбят, что им помешает всей силой на Рязань ударить?

— А Литве что обещано?

— Про то, князь, разговора с мурзой не было. Всё, что сам слышал и что князь мне сказал, слово в слово тебе пересказал.

Возникла пауза. Инициативу перехвалил Бренок.

— Чем Олег ещё помочь Москве сможет? За то, что известил, низкий поклон и благодарность.

— Через земли свои беспрепятственно к Дону пропустит, постарается Ягайлу к бою не допустить. По крайней мере, на несколько дней задержит, за то ручается. Воинов и ополченцев из охочих даст. Много не сможет, у самого воинства мало. Только они ополченцами одеты будут, чтобы татарва не опознала.

— Хм, серьёзно! И что же Олег взамен хочет?

— Коли победа твоя случится, все трофеи пополам, и за стол переговоров по Лопасне и Коломне сесть.

— Справедливо. Вот что. Михаил тебя сейчас из Кремля выведет. На людях старайся не появляться — узнать могут. Если нужда возникнет, пошли рядового воина к воеводе моему, Михаилу Андреевичу. О месте встречи сговоритесь. А чтобы опознали да пропустили — держи вот.

Князь стянул с левой руки перстень и протянул его Юрию. Тот сразу надел его себе на палец.

— Как чего нового узнаем, сразу тебя известим.

Посол тайный поклонился князю Дмитрию и в сопровождении Михаила вышел. Князь схватился обеими руками за голову.

— Боже мой, за что?! Почто наказываешь и испытания тяжкие шлёшь?

Князь подошёл к образам, висящим в углу, и стал молиться.

Тихо скрипнула дверь, вошёл Михаил. Он дождался, пока князь завершит молитву.

— Что мыслишь делать, княже?

— Думу собирать завтра.

— Это не уйдёт. Гонцов уже сегодня во все княжества посылать надобно. Время не терпит. Сам слышал — у нас только два месяца в запасе. Пока рати соберутся да к месту сбора дойдут.

— Где собираться будем?

— Да как всегда, в Коломне. Но то — с удельных княжеств. Ополчение московское — здесь, у Кремля. Боброка немедля в известность ставить надо, иначе — нехорошо получится.

— Вот сам и скажи. И писца ко мне пусть пришлёт. Надо для гонцов грамотки приготовить.

— Только пока всё должно в тайне быть. Дружинников вроде на сторожи собираем, ополчение из краёв дальних у Коломны будет. Ордынские соглядатаи ничего увидеть не должны. А уж как времени совсем мало останется, заставы все перекрыть, чтобы никто из Москвы не вышел. Даже если и узнает Мамай, что мы готовимся, уже поздно будет.

— Разумно. На тебя с Боброком полагаюсь. И ещё: я соберу только ближних бояр и воевод на совет. Полагаю, что всем пока знать новость ни к чему, в Москве татар полно — своих и пришлых.

— Правильно, — кивнул Бренок, — шила в мешке всё равно не утаишь, но чем позже, тем лучше.

Бренок ушёл, а к князю явился писец с доской и мешком чернильных принадлежностей на поясе. Он уселся на лавке, и князь стал диктовать послания.

Бренок же направился к товарищу своему, большому воеводе Дмитрию Михайловичу Боброку-Волынскому.

Воевода был в благодушном настроении, однако, когда узнал страшную весть, опечалился.

— А сколько воинства супротив нас собирается, рязанец не сказал?

— О литвинах, я полагаю, немного позже известно будет. Князь Рязанский обещал их задержать, на поле боя не пустить. А вот насчёт ордынцев — неведомо. Мамай землями только к закату от Волги владеет, за Крымом, да ещё наёмники будут. По прикидкам — едва ли не больше сорока — сорока пяти тысяч воинов наскребёт, если считать без рязанцев и Литвы.

— Разве это мало? — изумился Боброк. — Нам, чтобы столько же наскрести, дружины и ополчение со всех княжеств собрать надо. Да сам знаешь, Тверь пообещать может, а на поле бранное не явится. Михаил Тверской издавна к Литве тяготеет. Небось, Ягайло уже послов тайных в Тверь послал. В лучшем случае, они не придут, в худшем — войско тверское к литвинам на соединение пойдёт.

— М-да! Нет, чтобы собраться всем да и рубить Орду.

— Эка хватил, боярин! Многие князья усиления Москвы боятся, чтобы удельными князьями под рукой Дмитрия не стать. Ежели Москва поражение потерпит, так они, небось, только рады будут. А то невдомёк, что, разбив и разграбив Москву, Орда не успокоится и за них примется. Только в единении наша сила и спасение.

Воеводы достали карту. Потёртая в походах, побелевшая на сгибах кожа, тем не менее, была точна в деталях. Бояре склонились над ней.

— Где эта Красивая Меча? — Бренок сначала никак не мог найти реку.

— Да вот же она! Смотри, вот Дон, Непрядва в него впадает. Палец ниже веди. О! Вот и она.

— Теперь вижу, в дневном переходе она.

— Послушай, Михаил Андреевич, Орда против нас союз образовала, силы собирает.

— Так и князь тоже, полагаю, уже гонцов послал.

— Это всё понятно и правильно. Я вот о чём думаю. Мамай же в спину нам ударить задумал литвинами и рязанцами. Так?

— Так!

— А если и мы сей манёвр применим?

— Так у нас сил не хватит.