Мамалыжный десант (СИ)

Севернее Секешфехервара танки противника остановлены, продолжаются тяжелые бои.

18. Эпилог

Тогда старший лейтенант Земляков прибыл в Будапешт ровно через двое суток. Остатки оперативной группы успели перенести бумажную добычу в контору, самые мокрые документы Тимофей развесил на веревке, остальное разложили поаккуратнее. Хлопотное дело – бумаг, как ни крути, уйма, некоторые чертежи и кальки сугубо неформатного калибра, вообще не знаешь, как их пристроить.

Убитых бойцов опергруппы похоронили вместе с погибшими связистами. Могила была, наверное, временная, в сквере рядом с разбитым памятником и сожженной венгерской самоходкой. Сержант Лавренко тщательно записал координаты, на всякий случай включил в донесение в Москву. Как и когда после войны будут переносить захоронения, Тимофей представлял смутно, но как-то обмолвились-намекнули об этом факте командировочные офицеры, нужно учитывать.

Три десятка прекрасных картонных коробок удалось добыть в разбитом книжном магазине, остальную трофейную документацию решили упаковать в снарядные ящики – набрали совсем новеньких, изнутри свеже-чистых, пахучих. Жора выбивал перегородки из ящиков, педантичный Сергеев собирал ровные пачки бумаг, сам Тимофей пытался сортировать документы по датам и хоть какой-то общей «внешней направленности». Получалось так себе – наполовину угадывать приходилось. Да еще часовых опергруппа меняла почаще: погоды установились холодные, по слухам, на Дунае уже встал вполне надежный лед…

– Здравствуйте, товарищи канцеляристы! – раздалось от двери.

Тимофей увидел старшего лейтенанта Землякова, с ним еще каких-то офицеров, и на всякий случай подал команду «смирно!».

– Вольно, – разрешил высокий майор. – Амнистия по работам вам пришла. Сейчас живо порядок наведем.

– Свежие силы из Москвы переброшены, – намекнул Земляков. – Специалисты! Вот товарищ майор командует.

– Мы немного знакомы, – рискнул признаться Тимофей.

Майор – в смысле, тогда капитан – помнился по госпиталю. Все-таки не так часто ордена вручают, запоминаешь подробности. Тогда этот офицер генерала сопровождал, весь такой блестящий и парадный. Сейчас сугубо полевой, зато уже майор.

– Точно, – московский майор крепко пожал руку. – Вручал награду с удовольствием, был уверен, что не последнюю, что и подтвердилось. Но об этом потом, пока к делу.

Все мигом закрутилось. С майором прибыла группа спецов – такие волки по бумажным делам, что аж глазам не верится. И аж два переводчика! Рассортировывали, упаковывали, опечатывали, – только шуршало и шелестело.

Документации на немецком языке имелось немного, Земляков часа за триуправился, кивнул «выйдем».

Вышли на лестничную площадку.

– И как? – не удержался Тимофей.

– Да нормально. Капитана привели в порядок, еще лежачий, но порывается работать. Товарищ Иванов эвакуировался очень точно, длань ему присобачили на место, пальцы вроде шевелятся, но полностью ли восстановится – только время покажет.

– Что, неужели быстро так?! – не поверил Тимофей.

– Да как сказать. Немного лишнее выболтаю, но ты скоро нюансы все равно узнаешь. У нас двадцать дней прошло, я там и сам в госпиталь угодил, – с досадой признался штабной переводчик.

– Да где ж вас задело?

– Угу, «задело». Простыл нелепо. Все ржут: «самострел соплями». А у меня, между прочим, никакого насморка, только кашель был. По подозрению в карантин и влетел. У нас там, понимаешь ли, типа эпидемии. Пока тест взяли, пока перепроверили…

– Понятно.

– Вот чего тебе, Тима, понятно? Нам там еще и самим ничего не понятно.

– Я про "понятно" в общих чертах. Напрасно вы в одной гимнастерке бегали.

– В общих, это да. Не май месяц. Пока в палате грелся-лечился, специалисты успели толком подготовиться и коррекцию командировки провести. Жор и Иванов тебе горячий привет передают. Иванову, балбесу, конечно стыдновато за тот подвальный миг…

– Зачем вы про него так говорите? Понятно же, не в себе человек был. Я бы без руки тоже подумал насчет стрельнуться.

– Подумывать можно о чем угодно, а задание нужно до конца доводить. Так нас учили. И вообще, Тимофей Артемович, – зловеще зашипел Земляков – разговор у нас сугубо неофициальный, можешь ты меня хотя бы сейчас не на «вы» и не по званию будешь именовать?

– Могу. Просто…

– Не скромничай. Ты нюансы службы четко различаешь. За то тебя и ценят. Генерал отдельно упомянул, что тов. Лавренко «не забудет». Особых наград не светит, ты уже по другой линии идешь.

– Понял. Как и ты…

– Именно. Не скажу, что это обстоятельство чрезвычайно осчастливливает, но кто-то должен. Зато безработица нам явно не грозит. Еще и лечат усиленно, – Земляков фыркнул и раскрыл полевую сумку. – Но не будем о грустном. Вот обещанное…

Портреты… Тимофей с восторгом смотрел на свой лик, упакованный в прозрачный тонкий пластик. Нет, здорово все же умел отображать Павло Захарович. А еще портрет Нероды, самого Землякова, даже шоферов Норыча и Сашки есть…