Мамалыжный десант

Тимофей бросил окурок в печь, аккуратно прикрыл дверцу. Саперы, присевшие на пустующую койку, с готовностью встали. Да, не тот подвал. Не для нашего бойца.

Вышли на свежий воздух. Переводчик развел руками:

– Извините, братцы. Я и так, и этак – нет намеков. Боятся вас.

– Чего же нас любить. Пусть боятся. Вот что не уважают, это хуже… – Тимофей хмыкнул. – Да, нехорошо. Что ж, спасибо, Егор Дмитриевич. Идите в группу, мы здесь еще чуток глянем, снаружи окинем взглядом.

Переводчик пошел к «штабному» подъезду.

– Ты чего там курить уселся? Ты же не куришь? – вполголоса спросил сапер.

– Я, Коля, в задумчивости иной раз дымлю. По старой памяти.

– Во аксакал какой, – прищурился сапер Жора. – Было там чего? Они ведь, похоже, знают, да?

– Что-то было, и что-то знают, – согласился сержант Лавренко. – Но за что конкретное ухватиться? Не за что.

– А если вывести пару их мужчин помоложе да к стене поставить? – мрачно предложил Николай. – Они-то с нашими не церемонились.

– Мы не они. Не эсэсы и не гестапо, – напомнил Тимофей.

– Можно просто пугануть, – неуверенно сказал Жора. – Знают же, вот точно знают.

– Пугать обождем. Даже если знают. А мы-то сами что знаем? Давайте, пока вас командование за жабры не взяло, выкладывайте.

– Да чего нам скрывать?! – возмутился Николай.

– Чего было, то и говорите. Или дело дальше крутиться пойдет, папку откроют, и начнется запись под протокол. Лучше между нами порешать.

– Тима, да чего тут решать? Мы же не предатели какие, не мародеры. Так, случается мелочь всякая, у кого ее не бывает, – малость заюлил Жора.

– Давай уж конкретней, – в сердцах сказал Тимофей. – Сам видишь ситуацию.

– Ну, стоял я вчера часовым. Подваливает такая… – Жора изобразил руками нечто изящное, воздушное, но бедрастое. – Улыбается шалавно. «О, товарищщ капрал, консерв айн банка – любое удовольствие».

– И ты пошел?

– Не. Она-то… ого. А я – того… – Трезвомыслящий сапер красноречивыми жестами изобразил достоинства сомнительной мадьярки и собственные приземленные реалии. Ростом он действительно был чуть ниже сержанта Лавренко, который хоть и был гвардейцем, но очень траншейным.

– Спугнулся малость? – уточнил Николай.

– Вроде того, – не стал отпираться его товарищ. – Думаю, шибко сочная, чего она именно ко мне, а не к офицерам? Не иначе как «сифоном» наградить вздумала. Хотя мысль рискнуть была, чего скрывать.

– Не рыжая? – с подозрением уточнил Тимофей.

– Чернявая. Волос вот этак зачесан. – Жора показал на себе и отдернул руку. – Генеральского уровня дама. Не, серьезно, генеральского. И этак улыбается… сахар с медом. Я сразу подумал…

– Ты думаешь, она улыбается – все при деле. А доложить, что сомнительная личность клеилась?

– Да кто знал? Часовому вообще разговаривать не полагается. Но она вроде как местная, не стрелять же в нее.

– А она точно из этого дома? Ты ее раньше видел? Во что была одета?

Насчет одежды Жора затруднялся. Глаза и локоны помнились, а вот насчет остального… Вроде меховой воротник имелся. Когда пальто распахнула, так и вообще все из памяти часового повылетало. Нет, не голая была, но в чем-то таком… тоненьком, почти прозрачном. Но какие формы!

– Тима, найти бабу по сиськам будет трудно. Венгры нас точно не поймут, – справедливо заметил Николай. – Да, скорее всего, и ни при чем она. Наш ефрейтор на бабу ни в жизнь не купится, он по другой части – часы, там, или шнапс.

– Это точно, – согласился морально стойкий Жора. – Малость куркуль, на что ему дамочки. Что-то иное с ним стряслось.

– Да ну вас к черту, – обозлился сержант Лавренко. – У вас боевой товарищ пропал, а вы сообразить не можете, куда его утянуло.

– Может, еще вернется? – неуверенно предположил Николай. – Встретил кого из сослуживцев, приняли винца с перебором.

– На посту-то?

– Мало ли. Народ разный. Он недавно с госпиталя, в нашем корпусе воевал, но мы-то его плохо знали.

Тимофей пересказал результаты неудачного расследования начальству.

– Что-то шлют нам в последнее время кого попало, как в обозную конюшню, – с тоской сказал Земляков. – Прямо хоть докладную генералу пиши, только некогда. Что делать, до утра ефрейтор не появится – придется сообщать в армейский отдел. У нас же специфика, секретность. Тут и операцию могут отменить.

– Да что он знал? – буркнул Иванов. – Мы с Тимой и сами-то ничего толком не знаем. Не сгущай, Женя.

До темноты Тимофей и Иванов с водителями и саперами проверяли соседние дома и дворы, особенно развалины трехэтажного дома – подозрительное место. Нашли припрятанные немецкие гранаты, но этого добра кругом хватало, вряд ли арсенал к делу относился.

Пошел снег, обугленные балки перекрытий и груды кирпича стали скрываться под свежей белизной. У улицы Ваци продолжался упорный бой, было слышно, как наши крупнокалиберные орудия прямой наводкой крушат здания.

Группы вернулись в расположение. Земляков сел за сочинение донесения о пропаже.

Нашелся часовой уже в темноте. В штаб-контору влетел Сашка:

– Там он! Наверное, он!