Мамаша и медведь

– И почему у меня футболка в капусте и вся мокрая?

Отлично! Она, кажется, ничего не помнит! Кроме раздавленного ноутбука и разбитой кружки – потерь больше нет.

– Успокойся родная. Ты уснула и завалилась с койки. Уснула в обнимку с ноутбуком и бокалом. Надо меньше работать во внеурочное время.

Жена ошалело смотрит на меня:

– Мля, представь себе уснула так? Позорище – то какое. Пойду ополоснусь и приведу себя в порядок. Вся в капусте и в Массандре …

– Иди, конечно, родная, ополоснись…

Обработал я неспешно свою грудь перекисью, поднял с пола её разломанный гаджет, собрал осколки бокала, подмёл остатки пирожка.

Вот так да!

Романтический вечер прошёл как-то не очень…

Не случилось ЭТОГО!

И вообще, так и овдоветь можно запросто.

Была жена и нет её. А виной всему противный котя со своими когтями. Чуть не осиротели из-за него.

Лёг обратно на наше брачное ложе. Ошалело вспоминаю события этого вечера, жду пока жена выйдет из ванны… Прикрыл на секунду глаза…

… Звонит противный будильник. Кажется, вчера уснул незаметно для себя.

Из вчерашних воспоминаний у меня на груди лейкопластырь, у жены на тумбочке разломанный ноутбук. Спит родная. Организован был вчера прекрасный романтик!..

Жена подскакивает вместе с моим будильником и ошалело обнимает меня. Ластится и целует меня в губы. Видно, прям другая женщина, как подменили. Потом ахает и указывает мне на мои же ноги:

– Какая у тебя интересная татуировка на ноге.

– Это варикоз, родная…

Контузия, это конечно хорошо в редких случаях, но хотелось бы чтобы не было потери памяти на ровном месте из-за котов.

И хотелось бы изредка заниматься ЭТИМ, без домашних животных, ноутбуков и пирожков с капустой…

Чего, собственно, вам и желаю!

Служебный роман (наше время)

Люда притянула к себе Анатолия, и жарко задышала ему в ухо:

– Посиди ещё со мной пять минуточек, мой сладкий мальчик…

Толя устало улыбнулся в ответ и вяло опустился в кресло. В дверь постучали:

– Людмила Прокофьевна, можно?

Люда зло протянула сквозь зубы в ответ:

– Можно Машку за ляжку…

В кабинет, зашла молоденькая и цветущая Верочка:

– Я вот принесла, как Вы и просили, счета – фактуры и товарные накладные. Надо Вам ознакомится и подписать.

Когда Вера вошла, Анатолий заметно приосанился и расправив плечи заулыбался в её сторону. Это тут же заметила Людмила, и кинула злой взгляд в сторону молодой секретутки.

Как пьяный слон, она двумя руками, разгребла офисную канцелярию у себя на столе и принялась быстро и размашисто подписывать бумаги, которые стояли у неё на пути, к простому бабскому счастью. На лбу у неё появилась рабочая испарина.

– Толя, ты идёшь с нами обедать? – пропела Верочка жаворонком.

"Вот жаба малолетняя" – подумала про себя Люда.

– Да, конечно, Вера! Людмила Прокофьевна, я тогда пойду? А то, время обеденного перерыва заканчивается уже.

– Идите, я Вас более не задерживаю, и не забудьте подготовить отчёт к вечеру.

Толя понуро мотнул головой и быстро зашагал из кабинета, устремив свой взгляд за впередиидущими Верочкиными прелестями.

"Понаберут по объявлению, не пойми кого. Ни рожи, ни кожи".

Люда поправила тугую лямку бюстгальтера и про себя отметила, что она находится ещё в великолепной форме. Все прелести её на месте. Она держит себя в хорошей физической форме, но иногда, конечно, бывает физкультурный сбой. То брюки на ней не застегиваются, и упрямая молния разъезжается в разные стороны, то вот уже несколько брендовых блузок стали ей безнадёжно малы, но в целом…

Она подошла к огромному зеркалу, достала из косметички губную помаду и принялась наносить то, что 5 минут назад уничтожил на её губах Анатолий.

За стеной, громко хлопала дверца микроволновки и весь офис работая ложками громко чавкал и хохотал. Особенно выделялись два голоса: ЕГО и этой профурсетки.

Люда облизала губы и подмигнула своему отражению. "Хватит уже! Уволю её к чёртовой бабушке. Пусть ищет себе мужика в другом офисе. Толя мой, и только мой!"

У Люды зажурчало и забулькало в животе, проснулось чувство голода. Она окинула взглядом свои роскошные и необъемные бедра, и мотнув головой решительно отогнала от себя мысль о еде.