Мамаша Кураж и ее дети

Мамаша Кураж (с миской супа в руках). Катрин, постой, Катрин! Ты куда это с узлом? Ты что, ума решилась? (Выхватывает у Катрин из рук узелок.) И вещички свои собрала! Ты, стало быть, слушала? Я же ему сказала: нет. На кой нам этот Утрехт и трактир его поганый? Чего мы там не видали? Нам с тобой в трактире делать нечего. Война-кормилица нас еще покормит. (Замечает на колесе юбку и брюки.) Ах ты, моя дуреха! Ну подумай, коли бы я это увидела, а тебя уже нет! (Удерживает Катрин, которая пытается вырваться.) Ты и не думай, что я ему из-за тебя отставку дала. Все из-за фургона нашего! Не расстанусь я со своей тележечкой, я к ней привыкла! Ты тут ни при чем. Поехали в другую сторону. А повару оставим его барахло, пусть подбирает, дурак этакий! (Залезает в фургон и выбрасывает оставшиеся веща повара.) Ну вот, он у нас из доли вышел, теперь я никого больше не возьму! Будем с тобой вдвоем тянуть лямку. И этой зиме не век стоять! Впрягайся, Катрин, а то как бы снег не пошел.

Они впрягаются в фургон, разворачивают его и уезжают. Из дома выходит повар.

Остолбенев, глядит он на свои разбросанные вещи.

X

Весь 1635 год мамаша Кураж скитается со своей дочерью по Средней Германии в

обозе потрепанного войска.

Большая дорога. Мамаша Кураж и Катрин тянут фургон. Они проходят мимо

крестьянского дома, из которого доносится песня.

Голос (поет).

О розе, милой розе

Мы песенку поем.

Мы розу посадили

Весной в саду своем.

Она цвела так пышно,

Так радовала взгляд!

О, счастлив тот, кому господь

Послал цветущий сад!

Сейчас шумят метели,

И холод так суров,

Но ветру не пробраться

Под наш уютный кров!

Пускай же злая вьюга

Бушует за окном,

О, счастлив тот, кому господь

Послал уютный дом!.. {*}

{* Перевод Б. Заходера.}

Мамаша Кураж и Катрин остановились, прислушались и поплелись дальше.

XI

Январь 1636 года. Императорские войска угрожают протестантскому городу Галле. Камни возопили. Мамаша Кураж теряет дочь и продолжает одна свои

скитания. А войне все нет конца.

Обветшалый фургон стоит подле прилепившегося к скале крестьянского дома с высокой соломенной крышей. Ночь. Из леска выходят прапорщик и трое солдат

в тяжелых доспехах.

Прапорщик. Шума не подымать! Кто пикнет - тесак в глотку!

Первый солдат. Надо же к ним постучать, раз нам проводник нужен.

Прапорщик. Стук - это не подозрительный шум. Противник подумает, корова в хлеву ворочается.

Солдаты стучатся в двери крестьянского дома. Им отворяет старая крестьянка.

Ей зажимают рот. Двое солдат врываются в дом.

Мужской голос в доме. Что там?

Солдаты выводят из дома старого крестьянина и его сына, молодого парня.

Прапорщик (указывает на фургон, из которого выглядывает Катрин). Там еще одна.

Солдат выволакивает Катрин из фургона.

Кто еще у вас живет?

Крестьяне. Это наш сын. - А она немая. - Мать ее в город пошла за товаром. - Пока беженцы все дешево продают. - Они люди дорожные. Маркитантка мать у нее.

Прапорщик. Предупреждаю - соблюдать спокойствие. Никакого шума, иначе пика в глотку. Проводника мне! Показать тропу в город. (Указывая на парня.) Ты, подойди!

Парень. Я никакой тропы знать не знаю.

Второй солдат (ухмыляясь). Он никакой тропы знать не знает.

Парень. Я католикам не пособник.

Прапорщик (второму солдату). Пощекочи его пикой!

Парень (его поставили на колени и приставили к груди пику). Хоть приколите - не пойду!

Первый солдат. Он у меня сейчас образумится. (Подходит к хлеву.) Две коровы, один вол. Слушай, ты, коли не образумишься, всю скотину перережу!

Парень. Скотину не трожь!

Старуха (плачет). Господин капитан! Пожалейте скотинку нашу, мы без нее с голоду помрем.

Прапорщик. Пропала ваша скотина, если он будет упрямиться.

Первый солдат (старику). С вола начну.

Парень (старику). Идти?

Старуха кивает.

Поведу.

Старуха. И дай вам бог здоровья, господин капитан, что вы нас пожалели. (Продолжает рассыпаться в благодарностях, но старик делает ей знак, чтобы она замолчала.)

Первый солдат. Не знаю я их, что ли! Скотина им дороже головы!

Парень, прапорщик и солдаты уходят.

Старик. Хотел бы я знать, чего они затеяли. Добра не жди.

Старуха. А может, просто лазутчики. Ты куда?

Старик (приставляет к стене лестницу и взбирается на крышу). Погляжу, есть с ними войско или нет. (Сверху.) У-у-у-у! Лес-то весь словно ожил! До самой каменоломни все шевелится! И на просеке латы блестят. Пушку подкатили! Да тут целый полк, а то и больше! Боже, смилуйся над городом и всеми, кто там есть!

Старуха. Свету в домах не видать?

Старик. Нет, спят. (Слезает.) Возьмут город - всех перережут.

Старуха. Часовой ведь есть, заметит.

Старик. Да, видно, часового на сторожевой башне они уже прирезали, а то бы он в рог затрубил.

Старуха. Будь нас побольше...

Старик. Ты да я, да эта немая...

Старуха. Стало быть, ничего не можем, говоришь?

Старик. Ничего.

Старуха. Нам ночью до города не добежать...

Старик. По всей горе ведь их полно. Кабы мы знак могли подать...

Старуха. Это чтобы и нас тут же прикончили?

Старик. Да уж, видно, ничего не поделаешь.