Мамба и большой Куш (СИ)

Несмотря на богатый опыт, это всё же непросто, а весов по понятным причинам тут не найти. Часть порошков и листьев я кинул в котёл и теперь, забавно кружась по поверхности кипящей воды, они отбрасывали на стенки котла серую пену из грязи. Пена успешно удалялась найденной ложкой, точнее, её подобием.

Через какое-то время за моими действиями наблюдали почти все присутствующие рядом, и смотрели, как заворожённые, хотя ничего особенного я не делал, просто иногда бормотал вслух, высчитывая нужные пропорции, и проговаривал это, естественно, не на их языке. Что поделать, африканские языки скупы на слова и обороты речи, да и думать я привык по-русски, а не по-амхарски или по-английски.

Может, это моё бормотание на русском и завораживало их, а может, точные и скупые в своём профессионализме движения добавляли магии, кто знает. Ведь я столько раз готовил лекарства, что мог создать многие и с закрытыми глазами.

Ещё не наступила ночь, а большинство нужных зелий, пусть и не таких хороших и ценных, как раньше, я уже смог подготовить. Теперь стоило их опробовать в деле.

Я удовлетворенно вздохнул, и тут почувствовал, насколько голоден. Тут же я оповестил об этом Атперу, тот кивнул женщинам, и они принесли кусок козьего сыра, молоко и две сухие лепёшки из сорго. Я быстро подкрепился, и настроение моё улучшилось. Что ж, теперь можно и к лечению приступать.

Но начал я с себя, раз уж случилась такая оказия. Сбросив свои изрядно порванные одежды и оставшись в одной набедренной повязке, я стал смазывать раны, временами отпивая отвар, что вызвало нескрываемое удивление у всех, кто на меня смотрел. Да, ран у меня оказалось очень много, и почти все недавние. Полечив себя любимого, я переключился на больных, принявшись поить их отваром и мазать только что сделанными мазями.

Постепенно за делом я не заметил, как стемнело. Спать мне разрешили возле хижины, куда занесли всех больных. А мне так и лучше. Подстелив под себя звериную шкуру и завернувшись в одежды, я заснул возле хижины, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходило вокруг.

Атперу ушёл, его сменил другой воин, что, став на стражу, тут же задремал. Обе женщины скрылись в хижине и остались в ней на ночь. Постепенно всё селение затихло, и я заснул. Ночью слышались вскрики больных и их жалобы, но я не нанимался быть сиделкой, для этого и назначили женщин, да и не врач я, а целитель, ещё и не местный, и помочь больше ничем не мог.

Утро застало меня вновь у костра. Некоторым моим пациентам за ночь стало лучше, но не всем, и я повторил лечебные процедуры, а затем приступил к изготовлению новых зелий. Пока меня всё устраивало: я лечил, ел, пил, отдыхал и меня никто не трогал. Даже почти следить перестали и отдали оружие. А в обед меня вновь позвал к себе старейшина, чего я пока и не ожидал. Думал, что проверка затянется на пару-тройку дней, но, как оказалось, вызову была веская причина.

И опять пришлось оставить всё оружие возле хижины, даже не позволили взять тесак. Правда, кинжал не отобрали, оставили мне, уважив, как редкого специалиста, а не обычного воина. Не часто бывает, чтобы воин мог лечить, немыслимое дело во все времена, на то я и надеялся, хотя и опасался, что могло получиться всякое при входе в селение: риск быть убитым или попасть в рабство тоже имелся. Мало ли за кого могли меня принять.

Мы прошли мимо постоялого двора, в котором по-прежнему находились люди из каравана. Странно, видимо, у них дела шли совсем плохо. Мысленно пожав плечами, я прошёл мимо и вскоре оказался перед домом старейшины. Опять повторилась та же самая процедура допуска, и вот я снова сижу напротив Зам-Зама.

Глава 11 Девица

— Приветствую тебя, о интересный путник. Мне уже доложили о том, что ты знаешь множество лечебных зелий и умеешь их готовить, да и само твоё тело и раны на нём говорят о том же. Многим больным стало лучше, хотя прошло не так много времени. Ты показал, что умеешь лечить, этого достаточно для проверки, и я тебя вызвал, чтобы наградить.

Я молчал, безмятежно глядя прямо на хитрого старейшину. Вот как он, оказывается, завернул. Хотелось скривиться от таких щедрот, но лучше всего сделать вид, что ты не то что прямо обрадовался, но и не огорчился.

— Мы дадим тебе отдельную хижину и в придачу к ней молодую хозяйку, за твои умения, а если ты научишь своим знаниям пару моих людей, то станешь уважаемым человеком. К тебе будут прислушиваться и боготворить. Хочешь?

— Спасибо, уважаемый, но мне хватит просто места в любой хижине, и я спешу в Аксум. Знаю я немного, но то, что знаю, покажу вашим женщинам. Всему ведь не научишь, и всего не поймёшь. Мой дед говорил, что на это уходит вся жизнь, а я только в самом начале её и не смогу показать то, чему ещё не научился. Не каждый может быть целителем, и себя я тоже таковым не считаю.

Старейшина помолчал, переваривая мои слова, буквально прожигая своим пронзительным взором. Не знаю, что он хотел разглядеть на моём безучастном лице, но через какое-то время всё же бросил бесполезные попытки и продолжил разговор.