Мамина мудрость (СИ)

Первый раз, когда мы туда вместе приехали, мама немножечко оторопела от таких правил и почему-то обозвала тётю "золовкой": "Ну, ты и золовка-а!" (ругательно, наверное). Та мигом отреагировала: "От слова - золото". Папа быстро стал обнимать и целовать обеих женщин, заставил их поручкаться и поцеловаться даже, а потом добавил, что у англичан принято переодеваться к обеду. И раз они всё равно приехали из города в "городской" одежде, то почему бы в ней и не кушать?

Я заметила, что, несмотря на примирение, мама на тётку немножечко всё-таки дулась. Но обеды проходили так здорово, а тут ещё на дачу заглядывали соседи, и я видела, как неловко им становилось из-за своего затрапезного вида - а тут такие аристократы обедают-вкушают. Мне и самой немножко неловко становилось, что я в одних и тех же трусах "и в мир, и в пир, и в добрые люди".

Окончательно "добило" маму моё требование, чтобы и мне давали "переодеваться к обеду". Беленькие "бумажные" трусики и коротенькое нарядное платьице.

- Что ты сказала? - не поверила мама ушам.

- Устами младенца глаголет истина, - отреагировал случившийся неподалёку папа. И добавил: - Я её не подговаривал, поверь.

"Подговорила" меня сама атмосфера застолий.

Мама переодела меня "к обеду", затем видела, как мне легко и непринуждённо обедается. Даже перехватила мой "аристократический" взгляд, брошенный свысока на зашедшего в тренировочных штанах соседа. После еды подошла к тётке и сказала ей что-то душевное - я лица той и другой видела. Та нарочито-ворчливо спросила:

- Ну что, я всё ещё золовка?

Я ожидала ответа "нет", но вдруг услышала:

- Да, но совсем в другом смысле. В родственном. Золото семьи!

И обе женщины поручкались, обнялись и поцеловались - совсем иначе, чем в первый, по принуждению, раз. Папе чуть не разнимать их пришлось, до того не хотели разниматься. Ему говорят:

- А ты нас водой разлей! Вон ведро. Давай-давай!

И я воочию увидела, что такое "не разлей вода". Потом отсюда произошла семейная традиция, но это уже совсем другая история.

Истинным подтверждением маминой искренности стало даже не то, что она позволила себя облить водой, будучи, между прочим, в нарядном платье. А то, что она изменила свои привычки даже вдали от золовкиных глаз. Раньше, отправляясь на пляж, папа пододевал под брюки плавки, а мама - купальник. В особую жару она надевала цельный дырчатый купальник (помните, я говорила?), а сверху - юбку. И никаких трусиков-лифчиков! На пляже просто раздеваешься, и ты сразу в "водоплавающем".

Теперь же мама уходила из дома в летнем платье с обычным бельевым пододёвом, а сложенное бикини брала с собой (как и папа - плавки). Я узнала, что на пляже есть особые кабинки, где люди переодеваются, причём снизу они открыты, так что по ногам видно, что кабинка занята и соваться в неё нельзя. Они там и раньше переодевались - после купанья, из мокрого в сухое, а теперь ещё и до стали, из бельевого в купальное. Недолго, зато куда как аристократичнее.

И вот, когда мама, поколебавшись, взяла-таки меня с собой на пляж ("вместо папы"), она собралась, как обычно, а вот насчёт меня задумалась. Как бы сама себе сказала:

- Ну, походит ребёнок чуток в синтетике, - и велела мне пододеть купальные трусы - те самые, с пояском, а обычные бельевые положила в сумку вместе со своим купальником - на переодёв. Сверху я натянула джинсики.

Не очень понятно, что такое "синтетика", но прозвучало это слово осуждающе. А на даче, когда я целыми днями в этом бегала, это не было синтетикой разве? Правда, там это было снаружи, а тут джинсы поверх... Пройдясь по жаре, я ощутила, что внизу у меня взопрело - не так сильно, чем когда слегка описаешься, но в "бумажных" трусах такого не было. "Синтетика" стала липнуть к коже, будь на мне платьице, я бы, наверное, подсунула руки отлепить, а в штанах как? Может, мама потому мне их и дала, чтобы я не позорилась на людях, не подымала подол... Я ведь могла непроизвольно это сделать, когда допечёт, не подумав об окружающих.

Когда пришли на пляж, и я увидела кабинки для переодевания, поняла, почему мама согласилась на "синтетику". Они были на "курьих ножках", взрослому - по колено, а вот моему поколению - по пояс... если не по грудку. Как тут переоденешься? Хотя папа потом, тайком от мамы, сказал мне, что главное - чтобы не было видно лица, а остальное у тёть (и отдельно - у дядь) всё ведь одинаковое...

Итак, мы зашли, мама задвинула задвижку - хлипенькую, чтоб дверь ветром не распахнуло. Истинным запором служили виднеющиеся снизу ноги - а я так и вся ниже пояса. Чтобы лучше понять, докуда мне доходит низ кабинки, я присела... и встретилась взглядом с каким-то мальчиком, с нездоровым интересом следившим за кабинками с переодевающимися. Недолго думая, показала ему язык и, лишь загорелая исцарапанная ладошка стала сжиматься в кулачок, быстро выпрямилась, чуть не угодив головой маме во что-то. Она, успевшая повесить пляжную сумку на крючок, успокаивающе положила мне ладони на плечи. Я правильно поняла этот жест: "Постой смирно, я управлюсь и тебя не забуду".