Мамочка и смысл жизни.

Эрнст успокоительно улыбнулся. Этого не было в повестке дня.

– И?

– Я заговорил с ней. У нее было странное имя – Артемида, и она выглядела… как бы сказать? Ну… не так, как современные женщины. Она не походила на посетителя моего банка. Представьте, она взяла багет, положила на него кусочки авокадо, затем достала из сумочки пакетики с приправами и посыпала бутерброд морской солью и тыквенными семечками… У нее был странный костюм – цветная крестьянская рубашка, длинная, яркая фиолетовая юбка, шнурок на поясе, множество золотых цепочек и бусинок. Она казалась человеком из поколения детей цветов, только выросшим.

Но, – продолжал он, и его история продолжала набирать обороты, – в действительности она оказалась вполне земной, хорошо образованной и понятной. Мы стали друзьями с первого мгновения и разговаривали несколько часов, пока официантка не пришла накрывать на стол к обеду. Я был очарован своей собеседницей и пригласил ее на обед. И это несмотря на то, что у меня была запланирована деловая встреча. И не надо мне говорить, доктор, что на меня это совсем не похоже. По сути, многое из того было на меня не похоже. Ужас.

– То есть, Халстон?

– Мне странно говорить такое, потому что этот офис кажется мне крепостью рациональности, но было что-то необычное в Артемиде – чужеземка, это слишком мягко сказано – было ощущение, что я нахожусь под действием чар. Позвольте я продолжу. Когда она сообщила мне, что не сможет пообедать со мною, так как у нее уже была назначена встреча, я предложил поужинать вместе, опять даже не сверившись со своими планами. Она согласилась и пригласила на ужин к себе домой. Она сказала, что живет одна и собирается приготовить рагу из лисичек, которые собрала накануне в лесу горы Тамал-пайс.

– И ты пришел?

– Пришел ли я? Безусловно, я пришел. И это был один из лучших вечеров в моей жизни – по крайней мере, до одного момента. – Он остановился, покачал головой так, будто хотел встряхнуть свою память, а затем продолжал: – С ней было замечательно. Все шло своим чередом. Прекрасный ужин – оказалось, она замечательно готовит! Я принес первоклассное калифорнийское вино, каберне «Стаг Лип». После десерта, великолепных бисквитов со сливками, первый раз я попробовал их в этой стране, она принесла немного марихуаны. Я колебался, но решил, что если уж живу в Калифорнии, то должен вести себя как местный, и я впервые в своей жизни затянулся. Халстон замолчал.

– И? – подтолкнул Эрнст.

– После того как мы вымыли тарелки, я начал ощущать тепло, приятный жар.

Еще раз пауза, еще один кивок головой.

– И?

– Тогда случилось самое удивительное – она спросила меня, не хотел бы я лечь с ней в постель. Просто так, открыто. Она была такой естественной, такой изящной, такой… такой… я не знаю, зрелой.

«Господи! – думал Эрнст. – Какая женщина, какой вечер! Счастливец!» Затем, снова посмотрев на часы, он поторопил Халстона.

– Ты сказал, что это был один из прекраснейших вечеров в твоей жизни – но до определенного момента?

– Да, секс был явным экстазом. Необычным. Не похожим ни на что, испытываемое мною ранее.

– Что значит необычным?

– Это все еще остается черным пятном, но я помню, она облизывала меня как котенка, каждый квадратный сантиметр, от кончиков пальцев до головы, до тех пор пока все мое тело не открылось, его начало покалывать, это было таким наслаждением, я отвечал на ее прикосновения, ее язык, ее тепло и аромат… – Он остановился. – Я чувствую некоторое смущение, доктор, рассказывая вам это.

– Халстон, ты делаешь именно то, что и должен делать здесь. Попробуй продолжить.

– Хорошо. Удовольствие начинало набирать обороты. Это было что-то неземное. Головка моего… моего… как вы говорите?… органа… налилась, стала горячей, затем у меня произошел искрящийся оргазм. Думаю, потом я отключился.

Эрнст был удивлен. Неужели это был тот же самый скучный, зажатый человек, с которым он провел эти утомительные часы?

– Что произошло потом, Халстон?