Мамочка из 21-го бокса

Варя проснулась минут через пятнадцать после маминого ухода – поспать мне так и не удалось. Больной рукой я намешала молочной смеси, взяла Варюшку на руки и начала кормить. Сосок от бутылки она уже держала крепко, и мне не нужно было беспокоиться о том, сможет ли она наесться. Процесс шёл своим ходом, к нему мы обе с ней привыкли, и это стало уже обычным делом. Радовало, что всё происходит, как у обычных детей. Я держала Варину головушку на левой руке, а правой помогала держать молочный пузырёк. Юлька пришла посмотреть, как кушает её маленькая сестра. «Ух, ты, как сосёт прикольно! – говорила она. – А что за пятнышко фиолетовое на голове?»

– Какое пятнышко? – испугалась я.

– Да вот, сама посмотри! Неужели не видела? – Юлька тыкала на макушку пальцем.

Я дождалась, пока Варя допьёт молоко, подняла её вверх, чтоб та не срыгнула, а потом стала рассматривать странную кляксу на маленькой головушке. «Блин! Только всё стало хорошо! Опять в больницу… А, может, само пройдет?» – расстраивалась я. Хорошо хоть, что сегодня не выходной… Тепло одев дочурку, я вызвала такси, и мы отправились в поликлинику. В коридоре у кабинета педиатра стоял шум и гам. Народу, как обычно, тьма. А это кто? Что за знакомое лицо. Я увидела Алю с сыном, ту самую Алю, с которой лежала в послеродовом отделении у нас в районке. Она осунулась и похудела. На руках держала Пашку – черноглазый мальчишка никак не хотел лежать на медицинском столике, на который мама положила его сначала. Его крик раздавался на всю округу, и, чтобы хоть как-то утихомирить, мальчишку пришлось взять на руки.

– Здорово! – завидев нас, приветливо сказала Аля.

– Да здоровее видали, – осматривая её весёлым взглядом, ответила я.

– Ну, как? Отлежали в больнице?

– Да, слава Богу.

– Сюда на взвешивание пришли? Али как?

– Да у нас вон пятно какое-то на макушке. Хочу, чтоб посмотрели.

– А нам вообще сказали в область ехать, типа что-то с глазами у нас. Посмотрим.

– Ничего себе, очередь какая! Вы за кем?

– Маш, а чего тебе очередь, у нас дети до года, мы и так пройдём.

– Правда? – обрадовалась я. – Как хорошо-то.

У педиатра нас встретили довольно приветливо: «Ай, как Варенька выросла! Ай, какая крепенькая. Тфу-тфу-тфу! Ну, что у вас?»

– А у нас пятно какое-то на голове.

Врач внимательным, изучающим взглядом осмотрел пятно и констатировал: гемангиома волосистой части головы.

– Это что? Надо операцию делать? – услышав странное название, поинтересовалась я.

– Да полно те! Ты лучше возьми полиэтиленовый пакетик, приложи его к пятнышку и ручкой обведи по границе, подожди недельку, потом снова обведёшь. Там посмотрим: если будет расти, то подумаем, что делать, а коли нет – так и волноваться не о чем.

В непонятных чувствах я вышла с ребёнком из кабинета: то ли всё хорошо, то ли – плохо. Аля ждала нас в коридоре: «Ну, что?» «Да ничего, не понятно ещё», – промямлила я. «Нас брат на машине привёз, поехали с нами», – предложила подруга. «Конечно, поехали»! – обрадовалась я.

Мы сели в «девятку» и быстро домчались до дома. Время подкатывало к обеду, и скоро должны были все придти кушать. Я накормила Варю смесью и уложила в постель. Уставшая от людей в больнице, она быстро уснула.

Раздался звонок, и я пошла открывать двери. «Кто там?» – спросила я по привычке. «Я», – послышался из-за двери голос мужа.

– Чего надо?

– Я к Варе пришёл. Пусти.

– Она только что уснула.

– Так и будешь со мной через двери разговаривать?

– Так и буду! – не унималась я. – За что боролся, на то и напоролся!

В замке послышался поворот ключа, и голос мамы: «Что? Не пускает?» «Неа», – ответил он.

«Заходи», – открыла ему мама. Я чуть ли не зашипела, как змея, от злости: «Не хочу тебя видеть! Уходи! Чтоб в течение пяти секунд тебя тут не было!»

Он стоял с поникшей головой и протягивал ко мне руки: «Малыш, дай свою ручку, я хочу её поцеловать… Пожалуйста…»

«Повторяю второй раз для слабослышащих: видеть тебя не могу!» – отрезала я. Он пошаркал ногами, попрощался с мамой и, сказав «прости», открыл дверь и ушёл.

Тарелки с горячим супом стояли на столе, и, взяв любимую ложку и отрезав кусок чёрного хлеба, я принялась обедать. Мама посматривала на меня исподлобья и не решалась заговорить. По ней видно было, что вот-вот она лопнет от того, как ей хочется мне всё высказать.

– Что? – громко и с вызовом спросила я её.

– А сама не догадываешься? – с язвинкой в голосе ответила она.

– Я с ним жить не хо-чу! Мне повторить это ещё раз? НЕ ХО-ЧУ!

– Я одна вас растила, знаешь, как это тяжело?!

– Представляю… Только чем так жить и мучиться, лучше одной воспитывать.

– О чём ты? Ты не понимаешь, о чём говоришь!

– Нет! Это ты не понимаешь! Ты хочешь, чтобы мой ребёнок смотрел на скандалы и драки? Ты хочешь, чтоб она начала заикаться от страха?

– Какие драки? Об этом ты мне ничего не говорила…