Мамочка в законе

— Тише ты! — шикнула Лола, не оборачиваясь. — У нас звери поумнели!

— Еще больше поумнели? — поразился Леня. — Не многовато ли будет? Этак они умнее нас станут!

— Умнее тебя, уж это точно, — проворчала Лола. — Зачем ты разрешаешь им смотреть телевизор? Они совершенно распустились, предпочитают мексиканские сериалы!

— Да ну? — удивился Леня. — Уж не думаешь ли ты, что это я их приохотил?

— Не знаю, что и думать, — вздохнула Лола и шепотом поведала о своих наблюдениях.

— Так вот чем они занимаются, пока мы отсутствуем! — рассмеялся Леня. — Ну что ж, нужно перед уходом вынимать вилку телевизора из розетки.

— Не думаю, что это поможет, — вздохнула Лола, наблюдая, как попугай, тюкая клювом, ловко переключает каналы.

Очередная серия латиноамериканских переживаний закончилась, и звери остановились на музыкальной программе. Показывали концерт Филиппа Киркорова. Кот поглядывал благосклонно, Пу И пожирал глазами экран, попугай пытался подпевать.

— Я этого не вынесу! — простонала Лола.

— Да брось ты об этом думать! — Леня махнул рукой. — Все это пустяки! У нас с тобой сейчас другая задача. Должен с прискорбием тебе сообщить, дорогая моя, что операция не закончена. Клиент не удовлетворен. Ему еще не все похищенное вернули.

И Леня коротко пересказал своей подруге все, что перед тем услышал от Вадима.

— Интересная история, — сказала Лола, помешивая остывший чай, — спрятанные драгоценности, зашифрованная бумажка с указанием места… просто какая-то детская приключенческая книжка получается! «Кортик» или «Бронзовая птица»… Ты вообще-то веришь во все это?

— Не верю! — воскликнул Леня голосом знаменитого режиссера Станиславского. — Но что это меняет? Мы с тобой подрядились вернуть заказчику все, что у него спер твой Вася Зайкин, а остальное нас совершенно не касается. Что Вадим будет делать с этой папочкой — нам до вон той галогеновой лампочки! А рассказал я все это тебе для того, чтобы ты поняла — как это ни противно, но нужно снова налаживать контакт с Васей.

— Ой как неохота! — заныла Лола. — Ну можно я хотя бы не буду надевать норковую шубу? Он все время на нее облизывается, так что на свидании я не знала ни минуты покоя. Слава богу, хоть поддельные драгоценности мадам Корытко отдали назад!

— Значит, наденешь свои, — сурово приказал Леня, — и верхнюю одежду смени, а то он подумает, что у тебя одна шуба.

— Может, он и думать про меня забыл, — из последних сил сопротивлялась Лола, — может, он во мне разочаровался?

— Звони ему сама, — велел Маркиз, — хоть шантажом заставь его выйти из дома. Сегодня или завтра.

— А ты что будешь делать?

— Я пойду на разведку. Поговорю с его мамашей, огляжусь в квартире. Вадим упорно утверждает, что Василий прихватил папочку случайно, просто альбом с марками некуда положить было… Стало быть, она может валяться там где-нибудь на видном месте в прихожей или у него в комнате… Я вполне допускаю, — продолжал Леня, — что у твоего Васеньки после того, как мы его вчера кинули с марками, очень плохое настроение. Тут, как в известном анекдоте, возможны два варианта. Либо он решил плюнуть на все и малость отдохнуть от трудов, либо, наоборот, неудача его не расхолодила, и он примется за дело с новыми силами. Во втором случае он очень обрадуется твоему звонку.

— А в первом случае он может послать меня подальше, — закончила Лола. — Но ты не переживай, у меня есть кое-что в запасе.

И Лола протянула Лене очки в красивом кожаном футляре.

— Я утащила это из Васиной машины. Они случайно выскочили у него из «бардачка».

— Так, может, это вовсе не его очки? — хмыкнул Леня. — Машина-то у Васи угнанная…

Его, это точно. Сам же говоришь, что Василий угоняет только те машины, которые долго стоят без дела. То есть их владельцы куда-нибудь надолго уехали или купили еще одну машину. Оправа у очков очень дорогая, и стекла непростые, не стал бы человек так просто их бросать в машине… Футляр для очков абсолютно новый — нигде не потерт, пахнет дорогой кожей и так далее. Нет, это Васины, он их специально под рукой держит. Будем надеяться, что он не захочет так просто с ними расстаться.

— Ну так звони ему скорее!

* * *

Василий проснулся поздно. Проснулся сам, никто его не будил. Мамочка не вбегала в его спальню, резвая, как птичка, и бодрая, как песня на советском радио, не кричала громко: «Подъем, подъем, кто спит, того побьем!» и не имитировала губами радостный звук пионерского горна. Не открывая глаз, Василий попытался понять, отчего же ему так плохо. Все тело болело и саднило, как будто он двое суток продирался сквозь колючие кусты, а потом с размаху свалился в ванну с соленой водой. Соль разъела раны, они воспалились и невыносимо зудели. Однако, задумался Вася, он ведь не продирался сквозь джунгли. И не купался в соленой воде… Отчего же так худо и все болит?

Вася попробовал перевернуться на другой бок. Легче не стало. Глаза запухли и не открывались. Василий ощупал одеяло и спинку кровати. По всему выходило, что кровать его, стало быть, он находится в своей спальне, в их с мамочкой квартире. Но отчего же так худо?