Мамонты

25 VIII-31 г.

4-е письмо

Мой родной дорогой Стасюр!

Начала писать тебе письмо 21-го да вот до сегодняшнего дня не могла разрешить одного вопроса, о котором тебе хотела написать, а сегодня прочла письмо да и порвала — начала с начала.

Вчера получила твое письмо от 16-го августа, должна тебе сказать, настроение у нас одинаковое. Лето проходит, дожди чуть ли не каждый день, скука, тоска жуткая. Ты знаешь, я всегда боялась осени и с ужасом думаю о предстоящей.

Стасюр родной, почему ты не получаешь моих писем, меня прямо удивляет. Правда, я послала только три, но и те ты мог получить. Пишу не часто, но это милый от того, что писать о чем хочется — не могу, а писать о погоде и не интересно и никому не надо. Меня страшно удручает твое состояние и вообще твое положение, или вернее наше. Ты знаешь, но в твоем отсутствии жизнь так пуста, бессодержательна и нудна. Зачем?

Годы идут, проходят, а в жизни ничего интересного. Жду, не дождусь октября, думаю, что он разрешит положение. Но дальше такое существование бессмысленно. Думаю, что и ты с этим теперь согласен. Не знаю, имеем ли мы право быть немного счастливы? А хочется. Но пока только тяжело.

Держу себя в руках, но жизнь так складывается, что они часто помимо воли опускаются.

Живем еще на даче, и это единственное наше утешение, хоть воздуха вдоволь и им пользоваться разрешается, хотя не совсем так, хотели и этого лишить, но логические доводы убедили, что я могу еще здесь оставаться до 10-го числа, пока уедет Ляля с детишками. Ляля поправилась очень, детишки посвежели. Живем конечно еще там.

Тюрик чувствует себя на даче прекрасно, поправился, посвежел. Даже и я прибавила в весе — до 3 п. 22 ф. Но всё это не то. Покоя нет. А он нужен.

Писать обещаю тебе часто. Пиши и ты. Пиши, когда предполагаешь с нами увидеться.

Тюрик тебя, конечно, помнит, и даже очень помнит, нет дня, чтобы он тебя не вспомнил. Вообще, мы хорошие, мы только и живем тобой. Помни это и помоги.

Целуем тебя и любим,

твои Ли и Тюр.

Как видим, краткое имя «Стась» использовалось не только в разведывательной работе.

Мама обиходно называла мужа Стасик, Стась. В приведенном письме это имя приобретает звательную форму — Стасюр. Может быть, по созвучию с тем домашним именем, которым называли меня: Тюрик, Тюр.

Себя же мама именует Ли. И это надо понимать, как интимное напоминание мужу о том, что так он любил обращаться к ней — и что она, любя, приняла это.

Упомянутые в письме «Ляля с детишками», как нетрудно догадаться, это харьковчане с Малиновской улицы — Лидия Павловна, жена Пушки, со старшим сыном Юрием (Куркой) и младшим Колей (Никуськой).

Они приехали отдохнуть у моря, на даче под Одессой, которая, как явствует из письма, была предоставлена от отцовской службы. С нее-то и пытались турнуть до срока разнежившееся многолюдное семейство…

Всё это прочитывается в открытом тексте.