Мамусик против Ордена Королевской кобры

Раздавала бы интервью, меня бы подобострастно спрашивали: «А что вы, Любовь Васильевна, думаете о коррупции?», а я бы оригинально так отвечала: «Взяточничество, милые мои, двигатель прогресса. Мне нравится, что в нашей стране абсолютно любой вопрос можно решить при помощи взятки. Представляете, как уныло живут капиталисты — все только по закону, никакого простора для творчества… Нам, русским людям, этого не понять. А если изредка на нашем пути и встречаются такие неподкупные личности — это здорово мешает жить, ну прямо как кость в горле».

А потом мы бы встретились на каком-нибудь банкете с самой Аллочкой Пугачевой… Жизнь телезвезды, какой я могла бы стать, если бы не малопонятные политические тонкости, представлялась мне бесконечной чередой светских мероприятий и ток-шоу. Эх, ладно — может, ждет еще меня за поворотом сногсшибательная популярность; например, как автора бестселлера «Энциклопедия мудрости».

Пока же зрителям телеканалов придется довольствоваться сухими новостями — такими далекими от истины!

Я покачала головой и записала в тетрадку первый совет: «Не верьте телевизору. Врут там все»…

Степа пришел, когда началась последняя серия второго сезона «Цветка миндаля». Самая красивая марокканская принцесса призналась своей сестре, что беременна, и это перед свадьбой с другим мужчиной! — и одновременно я услышала до боли знакомые шаги в прихожей.

— Мамусик…

Я бросила пульт и метнулась в коридор, не чуя под собой ног.

Конечно, это был он. Мой малыш, мой драгоценный сыночек. Но в каком виде!.. Весь ссутулился, богатырские плечи безвольно опустились, щеки ввалились, глаза потухли; он постарел на десять лет.

Я кинулась ему на грудь и разревелась.

— Батюшки-светы, что они с тобой сделали, злодеи!

Потом принялась его целовать, царапаясь о рыжеватую недельную щетину.

— Мамусик, ну перестань, я уже дома, все хорошо… — успокаивал меня Степочка. — Поесть чего-нибудь найдется?

— Всё, всё что твоей душеньке угодно! — воскликнула я. — Мамочка обо всем позаботилась!

Потом Степа долго и со вкусом плескался в ванне со своим пластмассовым корабликом, а я накрывала царский стол: тут и шоколадные медвежата, и пирожки, и мясо по-французски, и оливье, конечно, и его любимые праздничные бутерброды (перченые помидоры на жареной булке с майонезом), и много чего еще — аппетитные блюда занимали все горизонтальные поверхности на кухне. Сыночек — порозовевший, побрившийся и приободрившийся после горячего душа — налегал на деликатесы, а я сидела напротив, глядела на него и плакала.

— Мамусик, прекрати, в самом деле, — пробурчал Степочка, утолив первый голод. — Лучше расскажи, что ты тут устроила? Мне сказали, что именно ты меня освободила, но подробностей не знаю…

— Ой, Степочка, ты просто не поверишь…

Но только-только я открыла рот, чтобы ошарашить его поразительными событиями последних дней, как в квартиру завалилась Пантера. Нечесаная, в своих немыслимых пижамных шортах, но вполне бодрая — видно, адреналин еще бурлил в крови после вчерашнего. Девица вальяжной походочкой зашла к нам на кухню, будто к себе домой.

И самое страшное — на свои грязные дреды она бессовестно напялила Степочкину кепку с якорем! Я просто дар речи потеряла.

— Тетя Люба, у вас дверь была открыта, вот я и… Степа! Ёлки! Ты дома! Класс!

И она — вы не поверите! — с размаху плюхнулась к моему малышу на колени. Самое обидное, что мой сыночек не прогнал нахалку прочь, а, напротив, обрадовался такому грузу и даже приобнял дурацкую Пантеру за талию.

— Ну как, Степка, идет мне твой кепарик? — Она кокетливо сложила губки бантиком, от чего меня немедленно перекосило.

— Это не твой стиль, снимай, Катерина! — влезла я со своим комментарием, размышляя над предстоящей основательной дезинфекцией головного убора.

— Мамусик, ну что ты — по-моему, это самый очаровательный капитан в мире! — Мой сыночек смотрел на Пантеру с таким глупым умилением, что я — на одну десятую доли микросекунды — на него ужасно разозлилась.

— Слушай, Степка, ты простишь меня за то, что подкинула тебе этот жуткий медальон? — тем временем сказала Пантера, подхватывая домашнюю буженину со Степиной тарелки и нагло запихивая ее в рот. — Мне никак нельзя было попадаться копам в лапы… Но я помогла твоей мамашке нормально разрулить ситуацию!

— Помогла? — спросил он, глядя на нее восхищенными глазами. — Значит, вы обе меня спасли?

— Обе?! — Возмущению моему не было предела. Я даже не знала, с чего начать. — Да я… Да она… Да у нее же татуировка на ноге! — выкрикнула я в отчаянии.

— У вас теперь, тетя Люба, тоже, — невозмутимо парировала Пантера, угощаясь бутербродом с помидором. — И побольше моей.

— Как? — удивился Степа. — Мамусик, ты набила себе тату? С ума сойти. Мои сокамерники тоже хотели мне сделать фирменную наколку, в виде перстня, в центре которого — крест с короной. Вроде как опознавательный знак, что я прошел «Кресты»… Еле спасся, а тут мой мамусик разгуливает по дому с татушкой…