Мамы-мафия: крёстная мать

– Эй, если ты таскаешься по району и <пи-и-пип>, эй, то это совершенно не факт, – сказал предполагаемый отец ребёнка Роберт. Поскольку была середина дня, многие его слова должны были быть заменены резким пипиканьем. – Ты действительно последняя <пи-и-пип> и <пи-и-пип> и не можешь ничего другого, кроме <пи-и-пип>.

– Такой пипец, – пошутила я.

– Если ты судишь о других по себе, Роберт, – сказала девушка с мелированной чёлкой, – то мне тебя жаль.

Ведущая выглядела немного озабоченной.

– Дженни, здесь у нас Йорг, и он говорит, что в интересующее нас время у него с тобой тоже что-то было. Это верно?

– <Пи-и-пип, пи-и-пип, пи-и-пип>, – сказал Роберт Йоргу.

– Да, было, – ответила Дженни и закусила нижнюю губу. – Но только один раз.

– А что насчёт Йенса?

– Это было раньше!

– А Джереми?

– С ним я только <пи-и-пип>!

– У матери Дженни, во всяком случае, было что-то с бараном, – заметила я. – Ты знаешь, что на нас напали две бойцовые собаки?

– Ну, очевидно, вы выжили, – ответила Мими.

– С большим трудом. Мы успели вскарабкаться на дерево. Под нами – кусачие животные, а вокруг никого, кто бы мог нам помочь. Нелли даже оставила завещание. – Мими уставилась на экран стеклянными глазами, как будто она вообще меня не слышала. Я продолжала болтать дальше. – Но что Труди влюбилась, ты уже знаешь, верно?

– Её дело, – ответила Мими.

– Кроме того, мы познакомились с одним действительно симпатичным учителем. Он только что разведён, его безжалостно доит бывшая жена, и он может видеть свою дочь только раз в две недели. Очень печальная история. Его жена водит Ауди ТТ, в её доме золотые краны, а бедный бывший муж вынужден ютиться в однокомнатной квартире и ездить общественным транспортом. Как тебе это?

– Совершенно неинтересно, – ответила Мими.

– Она не работает, и у неё есть любовник. И вместо того, чтобы потратить деньги на качели, она вколола себе ботокс, – продолжала я.

Дженни на экране выглядела совершенно запуганной, потому что только что выяснилось, что отец её ребёнка – не Роберт, не Йорг, не Йенс и не Джереми.

Роберт, оскорблённый и сопровождаемый пип-звуками, покинул сцену.

– Ну, и кто тогда остаётся? – захотела выяснить ведущая.

Дженни не знала.

– Ну, скорее всего, дядя Роберта, – наконец сказала она.

– И угадай, как зовут жену и её любовника, – сказала я. – Бернард и Бьянка! Бернард и Бьянка! Забавно, да?

– Не очень, – ответила Мими. Дженни покинула сцену, правда, она собиралась опять прийти с дядей Роберта на следующее ток-шоу – наверное, на тему «Мне пятьдесят, и у меня пивной живот, но ни одна женщина старше двадцати пяти не затащит меня в постель».

В дверь позвонили.

– Мне открыть дверь?

– Это, конечно, почтальон с письмами соболезнования, – сказала Мими. – Моя невестка только вчера написала мне очень милое письмо с многократными извинениями за то, что она опять беременна. Подожди, оно где-то здесь. Лучше всего то место, где она пишет, что я должна с пониманием отнестись к тому, что она пока не хочет меня видеть, потому что моё несчастье очень угнетает её в данный момент.

– Ась? – не поняла я.

Снова звонок в дверь.

– Открой, – сказала Мими. – Моя другая невестка тоже определённо беременна и хочет извиниться за то, что она не может выносить моего вида.

Я открыла дверь и тут же об этом пожалела, потому что увидела, что на пороге стоят Фрауке и Сабина из местного Общества матерей с букетом розовых гвоздик. Фрауке была матерью Лауры-Кристин и в настоящий момент беременна четвёртым ребёнком. У Сабины было двое маленьких детей, одного из которых она постоянно таскала с собой. Девочку звали Карста, и она имела фатальное сходство с младшим ребёнком Симпсонов, Мэгги с соской. Сабина работала на «Альслебен Фармацевтик» у Антонова отца референтом по фармацевтике или кем-то в этом роде. Она выглядела так, как будто она на себе опробовала новое средство для похудания, разработанное фирмой.

– Ах, привет, Корнелия, – сказала она мне.

– Привет, – сказала я. Было бессмысленно указывать Сабине на то, что меня, собственно, зовут Констанца. Она этого в принципе не помнила.

– Фрау Пфафф дома? Мы услышали о том, что случилось, и хотели принести ей пару цветов, – сказала Фрауке, соболезнующе вытянув своё лошадиное лицо.

– Спасибо, – ответила я, собираясь забрать у неё букет. – Она, конечно, очень обрадуется.

Но Фрауке ревниво прижала букет к себе.

– Мы бы охотно передали его сами.

– К сожалению, не получится, – ответила я. – Она… э-э-э… лежит в постели и никого не принимает.

Фрауке и Сабина обменялись понимающими взглядами.

– Ничего страшного, если у неё немытые волосы или она не накрашена, – сказала Фрауке заговорщицким тоном. – И мы поймём, если она неаккуратно выглядит. Её муж рассказал нам о её депрессии. Он действительно очень обеспокоен, бедный.

Ронни что, с ума сошёл? Как ему взбрело в голову рассказывать о Мимином состоянии именно этим гиенам? Кроме того, у неё не было никакой депрессии. Ей просто было плохо. И она периодически швырялась предметами.