Мамы-мафия: крёстная мать

Но Антон, похоже, не рассмотрел рисунок подробно. На первый взгляд картинка выглядела пестро и весело. Черноволосая принцесса в голубом платье держалась за руки с принцем в чёрном костюме. Они стояли на лугу, полном земляники, и в небе над ними плавали воздушные шарики и красный двухэтажный автобус, из которого махали ручками ещё две черноволосые принцессы. Рядом с земляничным полем высилась башня, а на башне стояла женщина с жёлтыми волосами, на которую пикировала большая чёрная птица. Похоже, птица нападала уже несколько раз, потому что на женщине было много красных пятен. Ещё две фигуры с жёлтыми волосами собирались сверзнуться с башни, причём у меньшей фигурки изо рта капало что-то коричневое.

Не надо быть детским психологом, чтобы понять, что Эмили не подарила своё сердце ни мне, ни моим детям. Но было бы странно, если бы одна из моих проблем решилась бы сама собой.

В данный момент мои проблемы громоздились кучей. После въезда Мими я снова почувствовала настоятельную потребность в составлении списка актуальных проблем. Их было сорок две. Сейчас я могла добавить туда ужин с Антоновыми родителями, сразу же за «Проследить, чтобы Мими и Пэрис не пересекались, иначе Мими узнает, что Пэрис беременна, и снова начнёт бросаться предметами».

Я не хотела, чтобы заметили дети, но чем ближе был день их отъезда, тем хуже мне становилось. Что за ненормальный мир, в котором у детей оказывается больше одного отца и одной матери и так много сводных братьев и сестёр, что даже взрослый потерял бы обзор? Мне хотелось в это лето быть с моими детьми. Мне бы хотелось присутствовать при том, как они учатся плавать и ходить на яхте или впервые в жизни видят дельфинов. Всё это я не хотела оставлять новой жене моего бывшего мужа. Но условия изменились, и я не могла повернуть время вспять. Со времени расставания с Лоренцем случилось так много всего, и я не хотела отказываться от этого опыта. Или возвращать утраченное. Лоренца, например.

– Твоя проблема состоит в том, что ты всех любишь и хочешь быть со всеми хорошей, – сказала как-то Мими. – Я уверена, что ты почувствовала бы себя лучше, если бы позволила себе ощутить антипатию по отношению к Пэрис.

– И как мне это сделать? – воскликнула я. – Она совершенство. Милая, великодушная, заботится о детях.

– Она вообще-то увела у тебя мужа, – ответила Мими. – Большинству женщин этого достаточно, чтобы её возненавидеть.

– Да. Но что мне делать? Она действительно милая, – вздохнула я. – А её семья! Все работают как модели, писатели, актёры, балерины или министры-президенты, у них дома по всему миру, говорят на сорока языках, выигрывают олимпийские медали – и умеют готовить!

– Если это не причина от всей души ненавидеть всю это банду, то я уже не знаю, – сказала Мими, и я засмеялась.

Кто-то затрезвонил в дверь Это был Ронни.

– Что это за бестии, которые подкарауливают у въездной дорожки? – спросил он, едва переводя дыхание. Ганнибал и Лектер так натянули поводки, что я боялась за забор, к которому их привязали. Надо надеяться, что дерево не прогнило. – Они хотели меня убить.

– Их привела Мими, чтобы ты не околачивался тут целыми днями и не умолял.

Ронни нахмурил лоб.

– Я не умоляю. Я борюсь за свой брак.

– Тем, что ты по сто раз на дню спрашиваешь Мими, когда она придёт в себя?

– А что мне делать? Ты сама должна согласиться, что она в данный момент сама не своя, – сказал Ронни.

– Да, – ответила я. – Она очень изменилась. Но, возможно, было бы глупо с нашей стороны ожидать, что она будет такой, как прежде.

У Ронни на глаза навернулись слёзы, как это часто бывало, когда мы говорили о Мими. Поэтому мне было особенно трудно продолжать.

– Ты знаешь, некоторые события такие тяжёлые, что после них человек уже не тот, что прежде, – сказала я. – Вопрос не в том, как вернуть всё назад, а в том, как справиться с новой ситуацией.

Ронни прикусил губу.

– Мы потеряли ребёнка, это плохо, но это случается и с тысячами других пар. Мими ведёт себя так, как будто наши отношения потерпели неудачу, потому что мы не можем иметь детей. Как будто все те годы, которые мы провели вместе, не в счёт.

– Я тоже не знаю точно, что происходит у неё в голове, – сказала я. – Это какая-то смесь чувства вины и агрессии. Труди говорит, что она хочет саму себя наказать за то, что она не может родить ребёнка. Отдалиться от того, что ей на свете всего дороже – то есть от тебя. Она твёрдо решила начать новую жизнь.

– То есть без меня, – сказал Ронни.

– Во всяком случае, новую в смысле другую.

Ронни не мог удержать слёз.

– Что же мне делать? – спросил он, и это почти разбило мне сердце.

– Я тоже этого не знаю, – скорбно сказала я.

Ронни ослеп от слёз, когда он проковылял мимо Ганнибала и Лектера к своему дому. Он даже не заметил, как Ганнибал подпрыгнул с намерением оторвать ему руку.