Мамы-мафия: противоположности разъезжаются (ЛП)

– Да, буду рада, – ответила я. Я просто лживая змея.

Войдя в кухню, я увидела, что Антон усадил Эмили между Юлиусом и Самантой на столешницу, откуда она мрачно смотрела на меня. Ну здорово.

Её бабушка расцеловала меня в обе щеки. Она пахла дорогими духами, кожей сидений её мерседеса и лаком для волос.

– Я как раз говорила Антону, что у вас тут чудесные ароматы, и я с радостью осталась бы на обед, моя дорогая, но мы с Рудольфом договорились пообедать в клубе.

– Жаль, – сказала я и бросила взгляд на Антона. Он смотрел в сторону.

– Создаётся полное впечатление, что Эрсверты расстаются окончательно, – сказала Полли. – Бедная, бедная Юлия. Новая пассия на добрые двадцать лет моложе неё. Мужчины – просто животные, верно?

– Хм, – сказала я максимально нейтральным тоном. Антон крепко сжал челюсти и не сказал ничего.

Полли поцеловала Эмили.

– Арривидерчи, моя дорогая! Антон, я повесила Эмилин костюм пчелы в гардероб, после генеральной репетиции проверь, пожалуйста, крепко ли сидят усики. Мне кажется, что они немного болтаются. Не хотелось бы, чтобы они на представлении в пятницу слетели с головы.

Пока Антон провожал мать до двери – с улицы было слышно, как фрау Хемпель кричит, что она почти уже вызвала полицию, – я огляделась. Антон хорошо поработал во время моего отсутствия: яблоки были почищены, цветная капуста для супа порезана. Духовка была разогрета до 180 градусов.

– Кто хочет налить тесто в форму? – спросила я.

– Я! – сказал Юлиус. Эмили мрачно смотрела на меня.

– Супер. А потом вы все можете помочь мне выложить яблоки на тесто, – предложила я.

– Я считаю, что выпечка пирогов – это дурацкое дело, – сказала Эмили.

Угадай, а что я считаю дурацким…

К сожалению, Антон не захотел ждать, пока мы останемся одни, и не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к выяснению отношений.

– С кем это ты говорила по телефону? – спросил он ещё из коридора.

Я сглотнула.

– С матерью, – тихо ответила я.

– Я так и думал, – сказал Антон, взял в руки нож и порубил пару грибов. – И вы говорили о водопроводчиках?

– Да. У тёти Герти засорился унитаз.

– У тёти Герти унитаз, – повторил Антон.

– Да, и представь себе, водопроводчик начал повсюду рассказывать, что тётя Герти бросает в туалет что попало, – сказала я и почувствовала, что краснею. – Водопроводчики не обязаны хранить молчание, ты знаешь?

Антон с грохотом поставил сковородку на плиту и налил в неё масла.

– Ты думаешь, что я болван, Констанца! – Его голос был не громче обычного, но мне показалось, что он орёт.

– Вы не хотите подняться к Нелли и сказать ей, что еда будет готова через пятнадцать минут? – спросила я у детей.

– Нет, – отрезала Эмили. Она больше не смотрела мрачно. Очевидно, предвкушала скандал.

– Я хочу прюрировать цветную капусту, – сказал Юлиус.

– Это называется пю-ри-ро-вать, – поправила его Эмили. – Грамотей.

Саманта бросила ей в лицо горсть муки.

– Ну погоди! – Эмили тоже полезла в пакет с мукой. Я уже хотела вмешаться, но Антон крепко схватил меня за рукав.

– Твои родители вообще знают обо мне?

Я с неприятным чувством посмотрела на нож в его руке.

– Знаешь… мы с моими родителями… мы не особенно близки, – пробормотала я.

– То есть не знают! – Антон отпустил мой рукав и швырнул мясо на сковородку, хотя масло ещё не разогрелось. – Что с тобой такое? Ты стыдишься меня?

– Чушь! – Что за абсурдная мысль! – Эй, прекратите! – Эмили, Юлиус и Саманта вовсю швырялись мукой. Но Антон делал вид, что он этого не замечает.

– Но почему ты не рассказала им обо мне? Мы вместе уже несколько месяцев!

– Я… разумеется, они знают о тебе… Прекратите этим кидаться! Это же продукт!

Дети, похоже, веселились вовсю. Они пищали от восторга и вырывали друг у друга пакет с мукой.

– Констанца, я очень серьёзно воспринимаю происходящее между нами, – сказал Антон. – Поэтому я представил тебя моей семье, моему деловому партнёру и моим друзьям.

– Я тоже воспринимаю нас серьёзно, – заверила я его.

– Да, конечно. Так серьёзно, что ты забыла рассказать о нас своим родителям.

– Я только не хотела… Я собиралась… мои родители… – забормотала я. Дети выглядели, как снеговики. Кевин точно начнёт ругаться, когда увидит Саманту в таком состоянии. Я попыталась очистить её с помощью полотенца.

Антон схватил меня за запястье и повернул к себе.

– Твои родители знают о нас или нет?

Я кивнула. Это могло означать что угодно.

– И когда я познакомлюсь с твоими родителями?

– Они живут на Пеллворме! – На мою голову приземлилась полная горсть муки, и мука посыпалась мне на лицо.

– Это Юлиус! – радостно взвизгнула Эмили.

– Но по ошибке! – захихикал Юлиус.

– Когда – я – познакомлюсь – с – твоими – родителями? – повторил Антон, не выпуская моей руки.

Я поняла, что больше не смогу обходиться отговорками. Я сдула муку с глаз и сказала:

– В следующую субботу.

Антон этого не ожидал. Он выпустил мою руку и поболтал ложкой по сковородке. Потом он снова недоверчиво поглядел на меня.