Манчестер Блю

Арлингтон

Виргиния

Список на Доске памяти в мраморном холле содержал сорок два имени.

Сорок два агента УБН погибли при исполнении служебного долга с 1921 года по сегодняшний день.

Стоя перед большой доской, Маршалл усмехнулся. Некоторые из этого здания удивлялись, что на Доске памяти еще не было его имени. Вспоминая свои безумные выходки, он и сам удивлялся тому, что стоит здесь и читает этот список.

Агент Чарльз А. Вуд. 22 марта 1921года. Место смерти – Эль-Пасо, Техас.

Агент Стаффорд Е. Бекет. 22 марта 1921 года. Место смерти – Эль-Пасо, Техас.

Первые двое погибших. Имена которых должны вызывать уважение и гордость. Помнит ли кто-нибудь о них? Особенно сейчас, когда список пополнился именами друзей, коллег, отдавших жизнь в этой безнадежной войне? Будут ли помнить о нем через пятьдесят лет, если и его имя появится в этом списке? Кто же, черт возьми, выйдет победителем?

– Мистер Маршалл, – окликнули его сзади.

Маршалл обернулся к подошедшему секретарю из охраны:

– Да?

– Вы можете пройти к мистеру Ронейну, сэр.

– Спасибо.

– Наденьте, пожалуйста, ваш значок.

Маршалл кивнул и, прикрепив к лацкану пиджака золотой значок полицейского, последовал за секретарем к лифтам.

– Мистер Ронейн на одиннадцатом этаже.

Поднявшись на одиннадцатый, Маршалл ступил из лифта на коричневый ковер. Его уже ожидала секретарша, и он прошел за ней в кабинет.

– Вот это да! – сказал он Ронейну, когда за секретаршей закрылась дверь.

– Оставь свои шуточки, – мрачно проворчал тот. Ронейн сидел за большим столом, почти незаметный в огромном администраторском кресле.

– О такой должности всю жизнь можно мечтать, а? Главный координатор по связям с общественностью.

– Прекрати, я сказал. Я не рвался к этой работе.

– Знаю. Но кто-то ведь должен ее делать.

Ронейн устало покачал головой:

– У них это называется продвижением по службе.

Маршалл уселся напротив Ронейна.

– Пусть кабинетная работа, но ты по крайней мере чем-то занят. Меня же просто вышвырнули. Сначала послали в Куантико обучать салаг, а теперь отправляют домой в длительный отпуск.

– Это тебе за то, что ты противишься системе.

– Черта с два. Это за то, что я доказал неправоту этих ублюдков. – Дверь открылась, и вошла секретарша с двумя чашками кофе. Маршалл поблагодарил и подождал, пока она выйдет. – Знаешь, какой у меня будет отпуск? Полгода. Накопилось за несколько лет. И теперь мне предлагают эти отпуска использовать. Все сразу. Да что я, черт побери, буду делать полгода?

– Сидеть на берегу? Строить замки из песка?

– Ну ладно, Ронейн. Помоги мне. Я даже готов ловить мелких уличных торговцев.

– Жаль, что у тебя нет семьи. Или кого-нибудь, кто мог бы разделить...

– Ну нет и нет, – прервал Маршалл. – Зараза, так они меня и в отставку отправят.

– Шла речь и об этом.

– Ты шутишь.

– Ничуть.

– И что их заставило передумать?

– Я. Пришлось крепко биться за тебя, Маршалл. Они не любят волков-одиночек.

– Мы все волки-одиночки. Эта профессия не для нормальных, так ведь?

– Возможно. Но существуют правила игры. Нужна единая команда. Будем откровенны. Когда ты следуешь своей дурацкой интуиции, ты хватаешь через край.

– В Эль-Пасо я был прав.

– Ты ошибся.

– Кто говорит?

– Разведка.

– Как это?

– Тот груз был приманкой, а основной шел следом и прошел беспрепятственно. Скорее всего, он предназначался для Европы. Если бы нам удалось его проследить, то мы накрыли бы крупнейшую сеть Кали.

– А разведка не ошибается?

– Сведения совершенно точные.

– Вероятно, через Ирландию.

– Они так не думают.

– Но они не знают. Про груз было известно заранее?

– Да.

– Почему же нам не сказали?

– Сбой в системе оповещения.

– Ну натурально. У них все через задницу, как у негров.

– Оставь свои южные предрассудки.

– Ни хрена себе, предрассудки! Да я терпеть не могу черномазых.

– Знаю, ты всех терпеть не можешь. Китаезов, евреев, фашистов, священников. И особенно себя. Послушай, Маршалл, я долго с тобой работал. Видел тебя в деле, когда нас обкладывали со всех сторон. Помнишь Милкена? Он был черный. Спасая его, ты получил две пули. Вот твоя натура – мягкая, как воск. Так что не надо рассказывать, будто ты кого-то там терпеть не можешь. Мне кажется, ты просто страдаешь.

Маршалл помолчал и сделал несколько глотков кофе.

– Это ничего не меняет, – сказал он наконец. – Я должен чем-то заниматься.

– Поезжай на рыбалку.

– Очень оригинально, Ронейн.

– Отдых идет на пользу.

– Я уже слышал об этом.

– Поверь мне. Да, у тебя нет семьи. Но когда я чувствую, что больше не могу, я еду на рыбалку. Просто беру отпуск, сажусь в фургон и отправляюсь куда-нибудь в тихое место. Трудно жить в большом городе, а в Сан-Антонио большинство из нас с удовольствием бы отдохнули.

– Полгода?

– Да ладно тебе, Маршалл. Будешь себя хорошо вести, я, возможно, приеду навестить тебя.

– Серьезно?

– Вполне. У меня остался неиспользованный отпуск. У детей каникулы. Мне всегда хотелось увидеть Аламо. Ты-то его видел?

– Нет.

– Живешь в Сан-Антонио и ни разу не видел Аламо?

Маршалл пожал плечами.