Манчестер Блю

– Скорее всего, по моему собственному усмотрению. У них трудности и...

– У кого их нет? И потом, мы же не кавалерия.

– Что это ты такой трепетный?

Ронейн пожал плечами.

– К черту, Маршалл. Пусть британцы сами выпутываются. У нас не бюро добрых услуг. – Он протянул письмо Маршаллу.

– Там упоминаются ирландцы.

– Ну и что?

– Снова всплывает то же самое. Ирландская связь.

– Достаточно призрачная.

– Но все же связь.

– В письме говорится: возможно, замешаны ирландцы.

– Не будь серьезных подозрений, они бы так не написали. Там говорится, найдена взрывчатка. В Белфасте используется точно такая же.

– Ну и что? Тот же самый материал можно обнаружить и в Бейруте, и во Франкфурте, и в любом другом месте, где действуют террористы. Только мощность бомб будет разная.

– Мне кажется...

– Чушь, Маршалл. На этот раз интуиция тебя подводит.

– Но до сих пор все было верно. Мне кажется, именно туда предназначался тот груз в Эль-Пасо.

– В Ирландию?

– Да. Потом в Англию. – Он помахал письмом. – Организованные бунты, стрельба, запланированный телерепортаж, похороны террориста – это не то что гонять уличных торговцев. Это начало запланированной кампании. Как и колумбийцы, они начинают против нас войну.

– «Против нас» – американцев или англичан?

– Это одно и то же.

– Отнюдь. Чем все это дальше от нас, тем лучше.

– Говорю тебе, почти наверняка именно туда и идет груз Кали. Черт, да он уж поди, там.

– Беда в том, что англичане ненавидят ИРА. Ты только представь...

– ИРА здесь ни при чем. Речь идет о наркотиках. О том, против чего мы с тобой воюем.

Ронейн пожал плечами.

– Если я скажу в Вашингтоне о письме, они возьмут дело в свои руки, и все превратится в очередной политический футбол, ронейнгейт.

– Знаю. Но у меня отпуск. Я могу поехать.

– В Ирландию?

– Нет. В Англию.

– Боже, помоги Англии. У них что, мало своих неприятностей? Чего ты хочешь от меня?

– Сообщи мне, если будут какие-то изменения. Держи меня в курсе. Или, может, поедешь со мной?

– Пошел к черту. Это твоя страна. – Занятые своими мыслями, они обогнули здание миссии. – Наверное, страшно, – вымолвил наконец Ронейн, – выглянуть и увидеть, как из-за горизонта появляется мексиканская армия. Что здесь было? Ферма?

– Да. Река поворачивала прямо перед этим местом.

– И где она теперь?

– Передвинули. Чтобы туристы не замочили ноги.

– Что ты думаешь там найти?

– Пока не знаю. Буду решать на месте.

– Думаю, ты ошибаешься.

– Почему?

– Потому что мы всегда действовали в пределах нашей юрисдикции. Изредка нарушали правила, но делали это ради управления. Отнюдь не ради себя, Маршалл.

– Эта война не подвластна одному лишь управлению. Потом, полгода мне абсолютно нечего делать. Я так не могу.

– А что Джилл?

– Она не может здесь долго оставаться.

– Вернется в Англию?

– Да.

– Поэтому ты туда и едешь?

– Отчасти. Но я должен работать. Это все, что я умею. Черт возьми, Ронейн, оказывается, теперь я нужен только в Англии. А Вашингтон отправил меня гулять.

– Там управление не сможет тебя защитить.

– Им нужен только совет, новые идеи. Кто говорит, что я собираюсь лезть на рожон?

Ронейн фыркнул:

– Ты всегда лезешь на рожон.

– Так ты мне поможешь или нет? – последовал раздраженный вопрос.

– Разве я когда-нибудь отказывался? Хорошо, когда вернусь в Вашингтон, буду держать ухо востро. Всю информацию о том грузе буду передавать тебе.

– Отлично.

– Если, конечно, останусь на своей работе. А то после этого исчезновения запросто могу окончить свою карьеру начальником над сторожами.

– Как ты собираешься оправдаться?

– Скажу, ты пригласил меня на несколько дней, а я забыл сообщить об изменении маршрута. Сделаю это сегодня же вечером. – Он засмеялся. – Мне ведь не впервой ради того, чтобы тебе помочь, заставлять кого-то поерзать задницей.

Они вернулись в здание миссии, побродили еще полчаса и договорились встретиться позже за ужином. Маршаллу понравилась эта идея: однажды на одном из пикников он уже оценил кулинарные способности Ронейна.

– Я сообщу Вашингтону, что, по-твоему, груз идет в Ирландию, – сказал Ронейн, перед тем как расстаться.

– Почему?

– Потому что пока еще ты получаешь там жалованье. А потом, если ты уезжаешь сам по себе, то это еще не значит, что они не попытаются воспользоваться этим в своих интересах.

Маршалл согласился и вернулся к реке. Прогуливаясь вдоль берега вместе с Джилл, они стали искать ресторан.

– Мне он понравился, – сказала Джилл.

– Он самый близкий мне человек.

– Давно вы знаете друг друга?

– Пятнадцать лет. Он лучший начальник отдела во всем УБН.

– Он убивал людей?

Маршалл бросил на нее колючий взгляд. Странный вопрос. Потом он вспомнил ее образ жизни: обычно британская полиция никогда не носит огнестрельного оружия. Сложно было объяснить, что пистолеты, пули и смерть являются частью повседневной жизни американского полицейского.

– Да. Он пользовался пистолетом при исполнении долга. Как правило, для самозащиты.

– У него такие мягкие манеры. Он так любит свою семью.

– Семья – его опора. Место, куда он уходит, когда окружающий мир становится черным и безобразным.

– А ты куда уходишь?

Он усмехнулся и сжал ее руку.