Манчестерская тусовка

Джонни забыл, что ведь и сам он тоже об этом знал. Знал задолго до сегодняшнего дня. Ну или, по крайней мере, слышал разговоры про это. Разница состояла лишь в том, что теперь он своими глазами увидел видеозапись того, как жирный лысый череп обрабатывает плачущего мальчугана. Уж слишком это было наглядно. И теперь его интересовало, почему никто до сих пор не обратился в полицию.

— Думаю, в полиции знают, — сказал Доннелли.

— Как?

— Ну, должны знать. Ведь это они нас туда отправляют, и они же привозят нас туда снова. Я знаю, что некоторые ребята говорили им про это. И то ли они все об этом знают, но им насрать, то ли ни слову не верят.

Джонни размахивал над головой кассетой.

— Но ведь у тебя есть доказательства, мать его! Теперь-то они просто обязаны поверить!

Доннелли все больше и больше съеживался в своей одежде, становился короче и сверху, и снизу, как будто парня засасывало в ту самую его часть, которой больше всего доставалось. Ему было наплевать на доказательства, ему неинтересно было знать, что там увидел Джонни на пленке.

Джонни отшвырнул кассету.

— Полиция Манчестера ненавидит геев. Как же они могут допускать такие вещи и продолжать через день устраивать облавы в Деревне?

Он никак не мог прийти в себя. И два часа спустя все продолжал возмущаться слепым тупизмом полиции. Никто не знал, что ему на это сказать.

— Чтоб они сдохли, лицемеры долбаные.

Джейк и Джонни снова шли вдвоем по полосе гудрона, смеси из грязи, стекла и солярки, к дому Джанка в противоположной стороне Хьюма.

Джейк смог выдвинуть только одно предположение, придумать что-то получше не удалось.

— Полиция ничего не видит. Все, что происходит в Колчестер-Холле, — мертвая точка.

— Да ни хрена! Все это происходит прямо у них под носом!

— Нет. Это происходит у них за спиной. Под носом у них только такие места, как Мосс-Сайд, Уэлли-Рендж[70] и Деревня. Они думают, что ведут войну со злом, им и в голову не придет заглядывать в разные там исправительные дома и докапываться до учреждений, которые помогают им в работе.

Когда они проходили мимо поля для мини-футбола, в глаза бросился искореженный забор, из которого повыдергивали бетонные опоры — наверное, утащили но время мятежей, проходивших тут в начале года, и использовали в качестве тарана. По всему Мосс-Сайду и Хьюму стены домов изрядно пообтрепались — их разбирали по кирпичику и пускали на боеприпасы. На дороге тут и там темнели выжженные пятна — это мятежники поджигали машины и возводили баррикады. Однажды вечером можно было подумать, что тут снимают римейк фильма «Бронкс, форт апачей»: работали телекамеры, а народ карабкался на крышу полицейского участка Мосс-Сайда и грозился выжечь логово легавых дотла. Вот это действительно была война. В нее полиция верила, и не только полиция, но и все остальные — как ее сторонники, так и противники.

— Андертон знает, что все его ненавидят. Муниципалитет набит троцкистами, студенческие союзы бастуют против полицейской жестокости, половина города побывала на мятежах. Его крепость в осаде, так с чего бы ему вдруг начать вылавливать таких людей, как Холлидей?

— Никакая это на хрен не осада, — ответил Джонни. — Это игра. Просто им на руку раздувать опасность, которую представляют собой эти троцкисты-мятежники — тогда заурядные добропорядочные засранцы перепугаются и начнут оказывать поддержку полиции.

— Заявляясь каждый вечер в Деревню? Нет, это война. После Мосс-Сайда они воспринимают Деревню как второй фронт.

Джонни не согласился.

— Ни хрена! Люди вроде Паскаля не испытывают ненависти к Деревне. Просто это легкая мишень.

В представлении Джонни полиция была прибежищем для прагматичных лицемеров. Учреждением для недоумков, которым хватает благоразумия только на то, чтобы не показывать, какие они на самом деле придурки.

Но Джонни ошибается — Джейк был в этом совершенно уверен. Если говорить о сущности полиции, о том, что лежит в основе ее деятельности, в чем состоят ее главные ценности, то надо понимать, что на карту здесь поставлены реальные принципы. Возможно, обычные полицейские, такие, которые просто выполняют грязную работу, и в самом деле плохо понимают, что делают. Но Андертон и Паскаль — фанаты. Они реально живут мыслью, что добро должно бороться со злом. Ну нет, конечно, они не какие-нибудь там гениальные личности, но у них в голове есть четкое представление: вон то — плохо, а вот это — хорошо. Джейк пытался втолковать это Джонни, но тот стоял на своем.

— Да дерьмо все это, Джейк! Если у них и есть какой-нибудь веский повод всеми силами набрасываться на Деревню, то этот повод — мы. Им так нравится за нами гоняться, что они думают, будто всем есть до нас такое же дело. Они считают нас заразными и заботятся о том, чтобы зараза не расползалась по городу. Ведь они же уверены, что весь мир только и мечтает, чтобы попасть под влияние таких, как мы.