Маньчжурия, 1918. Особый отряд

— Знаете, я уехала из Москвы ещё в марте, когда туда переехал Совнарком, и вот только сейчас я смогла попасть за кордон — наверно, отец был бы очень рад этому, он велел мне всё бросить и уезжать ещё зимой, — глядя на Виктора, с неуверенной улыбкой сказала она. — Зимой я потеряла с ним связь.

— Возможно, отъезд был верным решением, — кивнул Виктор. — А кто ваш отец?

— Отца арестовало ЧК, наверное, если он не сумел скрыться — он ждал этого каждый день после переворота и после освобождения из Петропавловки. Он меньшевик, адвокат и был министром почт и телеграфов с июля прошлого года, в последнем правительстве, — произнесла девушка и вздохнула. — В январе он бежал в Ростов, когда его чудом выпустили из крепости, и после этого связь прервалась.

«Ну ничего себе делишки — эта девушка, получается, дочь министра Временного правительства, который член РСДРП(м), получается?! Ну и дела!» — несколько секунд Виктор пораженно смотрел на неё.

— Знаете, Ольга Алексеевна — у нас есть гостевая комната здесь, в консульстве — оставайтесь до утра, а потом я отвезу вас на вокзал, — сказал Виктор.

— Правда? Вот спасибо вам, Виктор Антонович, — девушка неуверенно встала и благодарно смотрела на него.

— Не стоит благодарности. Позвольте вам помочь? — он кивнул на чемодан.

Ольга застенчиво улыбнулась и кивнула.

«Там что, кирпичи внутри?» — чемодан оказался весьма тяжелым, и Виктор, поднимаясь на второй этаж, прикинул, каково такое таскать столь милой девушке.

Гостевых комнат в левом крыле здания было три, и Виктор провёл барышню в самую крайнюю, угловую — она пустовала.

— Располагайтесь, Ольга Алексеевна, — показал он ей на диван и шкаф с бельём. — Я потом принесу вам чай.

— Спасибо вам огромное, Виктор Антонович! Уже поздно, я вас не задерживаю? Вам надо домой, наверно? — очень мило сдвинула брови девушка.

— Нет, нет, — улыбнулся он, — я могу остаться здесь — у меня очень много работы, а живу я в гостинице, так что…

— Понятно, — Ольга, сложив ладони в замочек, с улыбкой смотрела на него.

— Хорошего вечера, я пойду, — немного стушевался Виктор и чуть поклонившись, вышел из комнаты.

«Блин, я прямо как школьник перед первым танцем на выпускном — застеснялся! Очень милая барышня, такая хорошенькая, худенькая. Надо ей через пару часов чаю предложить, а пока нет Смирнова, займусь систематизацией материалов — благо, сейф у меня имеется».

Виктор вернулся в свой кабинет, закрыл дверь, включил лампу на столе, достал несколько листов и взял в руки карандаш. Повинуясь давней и наработанной журналистской привычке делать заметки и тезисы даже в три часа ночи, если приходила дельная мысль, он решил сделать более полный обзор текущей ситуации из того, что он слышал, читал и видел.

«Как писать — с твердыми знаками и ятями или без?» — на несколько секунд всерьёз задумался он. — «Поменьше текущей политики и побольше достоверно известных мне фактов».

Решил писать старой орфографией — мало ли что. Это было не слишком удобно, но он с головой погрузился в работу.

{{{Ещё летом 1915 г. воинские части из Заамурского округа были отправлены на фронт мировой войны. На тот момент в полосе отчуждения КВЖД остались лишь кадровая рота и одна железнодорожная бригада, а место ушедших на фронт начали занимать спешно формируемые дружины ополчения, плохо вооруженные.

Февральскую революцию в Харбине и в целом на КВЖД встретили позитивно — особый режим социально-экономических отношений на фронтире империи привлекал авантюрных и предприимчивых людей, которые ради повышения своего благосостояния использовали любые методы — законные, серые, незаконные. Этот слой был настроен на демократические реформы и ослабление существующих порядков. Однако старая администрация во главе с генерал-лейтенантом Хорватом сохранила свои позиции — председатель правления КВЖД получил полномочия комиссара Временного правительства в полосе отчуждения. Ситуация начала меняться летом 1917 г., когда сформировались крайне левые по своим взглядам советы солдатских депутатов, которые возглавил некий член РСДРП(б) Рютин, прапорщик. К концу октября ситуация окончательно обострилась — харбинский совдеп располагал вооруженной силой, расквартированными в городе бойцами 559-й и 618-й дружин ополчения. В это же время генерал Хорват начал предпринимать усилия по организации антибольшевистских частей из числа офицеров, приезжающих в город, одним из которых был полковник Николай Орлов, который ещё с 1909 г. служил в Заамурском округе ОКПС, а перед Февральской революции командовал 14-м Заамурским пехотным полком на германском фронте.