Маньчжурская принцесса

Все было сказано сухим, ледяным тоном. Орхидее стало ясно: добавлять что бы то ни было – бесполезно. Она кивнула головой, спрятала окоченевшие руки в рукава, повернулась и пошла в свою комнату. Этот огромный рабочий кабинет мужа, куда он больше никогда не вернется, становился для нее постылым, непригодным для жизни. А комната, где они вдвоем пережили столько чудесных мгновений, пока еще была каким-то подобием убежища, но и ее, в недалеком будущем, ожидала та же участь. Завтра, возможно, если этот абсурдный кошмар не рассеется, за ней придут люди из полиции, чтобы бросить в тюрьму. Сидя на краю кровати, Орхидея слушала, как затихают удаляющиеся шаги и голоса. Она не знала, что теперь делать, что думать. Внезапная жуткая смерть мужа повергла ее в замешательство, преодолеть которое, казалось, невозможно. Было ощущение, будто она долго бежала от своих преследователей и вдруг попала в тупик, в то время как свора, бегущая по ее следам, приближалась, чтобы разорвать ее.

Наконец, после бесконечно долгого состояния прострации, заговорил чисто животный инстинкт. Она очень молода и хочет жить, чтобы безропотно принять мрачную перспективу тюремной жизни, которая ее ожидала. На какой-то миг она попыталась отвлечься от острой боли, которая сковывала ее, чтобы осознать, что же с ней произошло, подумать над этим. Что-то в этой трагедии не клеилось, было что-то алогичное и абсурдное.

Совсем недавно, стоя на коленях перед телом убитого Эдуарда, она в душе кляла своих собратьев по расе, а особенно автора письма. Теперь же ей казалось, что она, возможно, ошибалась, ведь ультиматум был категоричный, но четкий: жизнь ее мужа и ее собственная будут подвергаться смертельной опасности только в том случае, если она откажется подчиняться. А до настоящего времени она действовала исключительно в соответствии с предписанными указаниями. Тогда зачем же «Святой матери Желтого Лотоса» надо было отдавать приказ о казни Эдуарда? Ведь тогда она теряла всякую возможность отыскать драгоценную застежку. Более того, старая воительница никогда бы не нарушила своего слова, тем паче не сказанного, а написанного на бумаге.

И наконец, последнее, если исходить из того, что преступление совершено маньчжурцами, то почему эти жалкие слуги Люсьен и Гертруда вынуждены скрыть отъезд мужа и изобрести эту басню со сценой ревности, закончившейся кровью? По какой причине они пытались скрыть виновность тех, кого, по всей видимости, должны бы были ненавидеть?

Что касается самого детектива, он тоже представлял определенную загадку для молодой женщины. Сопровождая ее в кабинет мужа, он показался мягким и любезным. Его лицо, обрамленное пепельными волосами, бородкой и длинными усами наводило на мысль о мудром Ли Юане, одном из редких мужчин из семьи Орхидеи, которого когда-либо встречали во дворце, и она была готова довериться ему. Однако по мере того, как шел допрос, тон комиссара становился все жестче. Она поняла, что убежденность, с какой лгали слуги, произвела определенное впечатление на комиссара. Очень возможно, что он пришел к выводу, что она и есть убийца. Да разве она уже не арестована в своем собственном доме?

Эта мысль подтвердилась, когда в полдень кто-то поскребся в дверь и сказал, что в столовой подан обед и она может пройти к столу.

Вновь прибывший был, вне всякого сомнения, самый крупный человек, которого Орхидея когда-либо видела. Одет он был в черный костюм с белой рубашкой. Рубашка была с целлулоидным воротничком, завершал туалет черный галстук в виде шнурочка. Во всем его облике было что-то от приоткрытого шкафа. И над всем этим светилось розовощекое свежее лицо, украшенное рыжими, воинственно закрученными усами, назначение которых, по всей вероятности, заключалось в том, чтобы они наводили ужас на окружающих. Задача для них, увы, невыполнимая из-за двух трогательных ямочек на щеках, сводивших на нет весь их грозный вид, и глаз нежно-голубого цвета, как две незабудки. Весь ансамбль дополнялся двумя огромными ручищами, как колотушки для белья, и крупными ногами со здоровенными ступнями, обутыми в кожаные черные ботинки, надраенные до блеска.

Когда его видели впервые, то не знали, что думать. В действительности же Пенсон, более известный в префектуре под кличкой Красавчик, несмотря на необыкновенную наружность, обладал отвагой льва и душой ребенка. Характер у него был прекрасный. Этот добродушный великан обладал еще одним замечательным талантом: он умел прекрасно свистеть. Любимая мелодия, которую он чаще всего насвистывал, была «Вишни в цвету». Если слышалась эта знаменитая мелодия, то можно было быть уверенным, что поблизости где-то находится инспектор Пенсон.

Появление этого гиганта в комнате Орхидеи очень ее удивило:

– Кто вы, и почему вы зашли ко мне? Я вас никогда не видела...

– Ну конечно, ведь мы с вами раньше не встречались нигде, – ответствовал он в лучших полицейских традициях. – Шеф мне поручил сторожить помещение, но ведь он же не сказал, чтобы я мешал вам кушать.

– Я не голодна...