Мандарин на снегу

– И как же ты после сочинения писал, если пьесу до конца не смотрел? – удивилась я.

– А мне Хомяк сочинения писал, – скривился брат.

– Кто это хомяк? Это кличка или фамилия?

– Не, фамилия у него Орлов, но семья у них бедная была, он все время жрать хотел. Придет к нам в гости, я специально перед ним вазочку с печеньем поставлю, но предлагать не тороплюсь. Так он схватит одно печенье и в рот, за щеку. Умора! Я его за это хомяком и прозвал. А за сочинения я ему платил.

– Платил? Чем?

– Деньгами разумеется! Да он многим за деньги уроки делал. Потом его, правда, исключили из школы, но это уже в десятом, кто – то сдал.

– И как он теперь? – У меня сильно забилось сердце, что – то подсказывало, что мой брат не остался в стороне этой истории.

– Да я откуда знаю, нужен он больно! – Взорвался братец. – Ему, как лучше хотели, у него вон сестры маленькие, отец погиб, мать одна работает, можно сказать на еду не хватает, а он в позу встал: «Иван, ты обязан сам учиться, тебе поступать в этом году!» Ну и пошел…

– Ясно.

– Что это тебе ясно? Никто не имеет права учить меня! Поняла? Никто! А кто посмеет, поплатится, – брат приблизил к моему лицу свои колючие глазки.

И мне на секундочку стало страшно, что было бы со мной, не забери меня бабушка в мой серый, дождливый и горячо любимый город?

* * *

В двадцатых числах декабря я купила у метро елку, на этот раз небольшую. Правда, в автобус с ней лезть было бесполезно, и я мужественно пошла пешком две остановки до дома. Надо было купить ее вместе с Ваней, может, нашла бы в душе его добрые нотки. Когда будем ее наряжать, то я обязательно расскажу ему, как мы делали это в старой коммунальной квартире, как справляли там Новый год.

Брата дома не было, и я быстренько спрятала елку на лоджию. Но прошел вечер, наступила ночь, а Ванька домой не приходил. Я металась по квартире, не представляя, что могло случиться. Несколько раз выходила на улицу, вглядываясь в пустынную темноту.

Не пришел Ванька и на утро. Совершенно разбитая, я вышла утром из дома, не представляя, где искать брата. Друзей его я не знала, он никогда о них не заговаривал, девушки у него еще тоже не было. В девять утра я стояла столбом возле входа в его институт, вглядываясь в чужие лица. Меня душило отчаяние, слезы катились по щекам, но я их почти не замечала.

– Девушка, что у вас случилось, вам помочь?

На меня смотрела милая старушка в изящной шляпке. Я даже сразу не поняла, о чем она меня спрашивает.

– У меня братик пропал, – шмыгнула я носом. – Ушел вчера в институт и ночью не вернулся. Мы с ним одни живем, родители в другом городе, – затараторила я, испугавшись, что старушка сейчас исчезнет, и я вновь останусь наедине со своим горем.

– Ну, милая, не стоит так уж убиваться, сейчас узнаем про вашего братика. Какой курс? – спросила она у меня уже на ходу.

– Первый. Он на первом курсе, коммерческое отделение, – я засеменила за моей спасительницей, подстраиваясь к ее шагам.

Старушке по пути все уважительно кланялись, безмолвно перед ней расступаясь.

– А вы, дорогая, где учитесь, в каком вузе?

– Да я в институте не училась, меня бабушка своему ремеслу обучила, я по ее стопам пошла. Это сейчас курсы появились разные, а во времена моей бабушки они друг у друга опыт перенимали.

– А чем, если не секрет, ваша бабушка занимается?

– Она гримером была на Ленфильме, только ее уже нет.

– Печально, – участливо вздохнула старушка, – ну, вот мы и пришли, заходите, милая!

Мы подошли к тяжелой двери, на которой весела табличка «Ректор».

– Ой, простите, вы – ректор?

– Я секретарь ректора. Уже сорок пять лет! И от моих глаз тоже мало что может утаиться в этом институте. Сейчас узнаем про вашего братца.

Она кому-то позвонила и попросила принести личное дело Ивана Глазкова. Я не поняла, что ответили на другом конце провода, но только моя добрая фея нахмурилась, бросила быстрый взгляд в мою сторону и молча, положила трубку.

– Что, что с Ваней? – почти крикнула я.

– Ваня ваш жив и здоров! В данный момент находится в отделении милиции, куда вчера днем доставлен за сбыт наркотических веществ.

– Этого не может быть! Ваня не… Наверное, это по ошибке, он был рядом. Я сейчас же еду туда. Где это отделение?

– Ну, может, конечно, и ошибка, только не думаю. Институт ваш братик почти не посещает. Одни пропуски. На коммерческом отделении требования, конечно, не такие жесткие, но надо и совесть иметь. Думаю, институт не сможет дать ему хорошую характеристику. И к сессии его вряд ли допустят. В старые времена, я бы посоветовала отправить вашего Ваню в армию. Там из таких делали отличных мужчин, но в нашей теперешней стране… Боюсь, вам, милая, не под силу воспитывать такого обол… простите, чуть не сорвалось. Вызывайте родителей, а лучше отца.

– Спасибо, я так и сделаю.

Мама прилетела вечером, забрала Ваньку из милиции и стала отчитывать, но не его, как мне казалось логичным, а меня.