Мандаринка на Новый Год (СИ)

А потом все случилось так, как она и мечтала все эти месяцы. И как вспоминал он. Тяжелое мужское тело на хрупком женском. Хриплое дыхание. Яростные движения навстречу друг другу. И в этом есть только сладость, страсть и гармония.

Ей кажется, что ее качает на волнах огромный океан. Странное сочетание умиротворения и возбуждения. А еще — что-то поднимается оттуда, из глубин. Что-то, что она не хочет пока осознавать. Подсознательно не хочет. Это «что-то» изменит ее жизнь, она это просто знает. Но не сейчас, еще не сейчас. Сейчас она просто отдается магии этих древних, изначальных движений. А думать — думать будет потом. Когда-нибудь потом.

И если бы кто-то все же снова включил в эти минуты секундомер, то бесстрастный прибор зафиксировал бы, что Ник ненамного опередил Любу.

А потом они лежали, крепко обнявшись.

— Люб, можно, я тебя кое о чем спрошу?

— Спрашивай.

— Ты только не сердись, хорошо?

— Знал бы ты, как я не люблю такие преамбулы в твоем исполнении…

Ник вздохнул. Но, все-таки, сказавши «А»… И потом, этот вопрос его ужасно волновал — в последние несколько часов. Идея пришла в голову внезапно и мгновенно приобрела статус «навязчивой».

— Люб, я спросить хотел… А ты… ну… У тебя был кто-то? Пока я… В эти три месяца?… — чувствует, как она напряглась под его руками. — Люба… скажи… пожалуйста. Почему ты молчишь?!

— А я обиделась!

— Почему?

— Потому!

— Люба…

— Знаешь, я предполагала, что у нас есть некие… обязательства друг перед другом! А ты так не считаешь, видимо?!

— Считаю! — он выдохнул облегченно, прижал к себе крепче. — Просто мы так расстались перед моим отъездом… Мне казалось, ты на меня все еще сердилась тогда и…

— И побежала утешаться к первому встречному?!

— Нет. Я просто дурак, ты же знаешь.

— Вот в этот раз даже не буду с тобой спорить! Дурак как он есть! А скажи мне, мой больной на всю голову друг, а ты сам хранил мне верность?!

Он не то, чтобы замешкался с ответом, но она успела понять, как требовательно прозвучал ее вопрос. И формулировку оценила — уже только когда она прозвучала вслух. Хранить верность? Да, черт побери, она хочет, чтобы он хранил ей верность!

— Люба… — он вздохнул куда-то ей в висок. — Даже если бы мне захотелось вдруг гульнуть налево… у меня просто не было для этого никаких возможностей.

— То есть, тебя удерживало только отсутствие возможностей найти приключения на стороне?!

— Любка… — он простонал ей так же в висок. — Ты хочешь слишком много от мужчины спустя пять минут после оргазма. Я плохо соображаю. И не так выразился. Я и не хотел ничего. И никого. Кроме тебя.

Его слова ей польстили, еще как! Но она не собиралась так легко это показывать.

— Да? — включила надменность на полную катушку. — Что-то не похоже. Я думала, мужчина после трех месяцев воздержания будет более… нетерпелив!

— Ты хочешь сказать, что тебе не понравилось?

— Я… — да как ответить-то, чтобы сохранить преимущество в разговоре?!

— Любава, открою тебе пару страшных мужских секретов…

— А ну-ка? Удиви меня!

— Во-первых, иногда мужчинам хочется именно этого.

— Чего? Пива, пиццы и футбола?

— Нежности. Вместо того, чтобы наброситься на девушку аки тигр на беззащитную жертву и терзать грубым животным сексом. Иногда хочется просто… вот так. Как было у нас сначала. Я не притворялся. Мне действительно хотелось именно так. Не знаю, почему — я не психоаналитик. Но хотелось именно этого — прикосновений, ласки, нежности. Я думал, тебе понравилось…

— Очень! — тут она уже забыла о тактических преимуществах в разговоре.

— Вот и мне показалось… что тебе понравилось. Ты… у тебя в этот раз так ярко и бурно получилось…

Она засопела ему в шею.

— Чего это мы там делаем? Снова стесняемся?

— Немножко.

— Не надо, Любава. Мне очень важно видеть… слышать… чувствовать это. Когда тебе хорошо. Пожалуйста, не сдерживайся, когда тебе хорошо.

— Да у меня и не получается… сдерживаться.

— Ну и здорово.

— Давай лучше про второй мужской секрет, — она решает, что лучше все-таки сменить тему.

— А… Ну, собственно, три месяца без секса — это вообще ни о чем. От этого не умирают. И даже легкого недомогания не чувствуют. Тем более если есть чем заняться. А мне было чем.

— А я думала, тебе меня не хватало…

— Не хватало. Но это разные вещи, ты же понимаешь?

— Понимаю, — пожалуй, хватит откровений на сегодня. — Расскажи мне, чем ты там занимался? А то по скайпу ты был очень лаконичен. А мне интересно.

— Да я же в ресторане рассказывал…

— Совсем чуть-чуть!

— Слушай, давай, я как-нибудь потом расскажу… попозже… в другой раз, а?

И она понимает. Мгновенно, непонятно, как именно, но понимает, что стоит за его нежеланием рассказывать. Негромко и почему-то тяжело сглотнув:

— Оно открылось, да?

Она уже знает ответ, но он все равно звучит, точно так же негромко:

— Да.

Она сжимает кулаки, ногти впиваются в ладони. Все это несправедливо. И ему больно! А она не знает, что сказать или сделать.