Мандаринка на Новый Год (СИ)

— Хочешь увидеть меня на коленях перед собой — раздвинь ноги.

Она так и знала! Что он скажет что-нибудь… этакое. И, тем не менее, румянец топит щеки. Да сколько же можно это спускать ему с рук?!

Отбрасывает в сторону одно полотенце. А затем и другое. А затем… затем исполняет его просьбу — ставит ногу на пуфик.

Но глаза все же на секунду прикрывает. А потом открывает и смотрит ему прямо в лицо.

— Ну, Самойлов. На колени! Я жду.

Не поймешь, кто кого переиграл. Он на коленях. Ее не держат ноги. И она стонет:

— Ник, пожалуйста…

— Нет уж, ты просила…

— Я сейчас упаду…

— Не упадешь.

Но потом он все же позволяет ей упасть — на край кровати, а сам остается по-прежнему на коленях. При этом полностью контролируя ее всю, ее наслаждение, ее дрожь и стоны.

— Ты фанатик орального секса… — утомленно и томно.

Ник хмыкает, а потом и вовсе смеется.

— От фобии до фанатика. Я крут, что тут скажешь.

— Фобии?!

— Ну… Я, кроме тебя, ни с кем это не практиковал.

— Да?

— Да. Я тебе говорил об этом, между прочим. Когда мы… когда я тебя в первый раз… поцеловал… там.

— О… Ну, слушай, я тогда тоже… в первый раз же и… Наверное, забыла.

— Вот так вот открываешь человеку душу — а он даже не помнит.

— Бедненький. Но как же ты лишал своих предыдущих самого сладкого?

— Ну вот так.

— Слушай, а вообще это несправедливо. Ты меня можешь сравнивать с другими.

— Я тебя ни с кем не сравниваю! Ты самая лучшая!

— И, тем не менее. А я вынуждена верить на слово — что ты самый лучший. У меня возможности сравнить не было. Может быть, ты дашь мне возможность… шанс… сравнить?

— Ты очень не смешно шутишь.

— То есть, ты даже не допускаешь возможности?

— А ты допускаешь такую возможность?! Что я с кем-то смогу? После тебя?!

— При чем тут ты? Речь шла обо мне.

— Люба, мать твою! Возможно, идею с поркой не стоило так сразу отвергать.

— Ну что ты так завелся? Это шутка.

— Повторяю — не смешно!

— Нервный какой.

— Люб, так не трепли мне нервы. Ты же знаешь, как… как это важно для меня — что ты только моя. Любава… — обнимает ее, крепко прижимая к себе. — Ну, все уже сложилось у меня как-то. До тебя. Какая разница, что там было до тебя. Это не важно.

— А откуда я знаю — что там было до меня? Ты никогда не рассказывал.

— И не собираюсь.

— Почему?

— Потому что до тебя никого не было.

— Опачки… подозреваемый путается в показаниях. А мне говорил, что не девственник. Обманул?

— Люб, — Ник вздыхает. — Ну к чему эти разговоры? Я даже не помню… Почти не помню ничего — ни имен, ни внешности. Так, какое-то смутное пятно. Ну, было. Как, с кем… Знаешь, словно это было не по-настоящему. Так, просто удовлетворение потребности тела. И все. Словно… ну, я не знаю. Не с живым человеком, а с куклой резиновой. Или… просто по необходимости. Не знаю, как объяснить. С тобой все совсем иначе.

— Так, погоди. Кукла? У тебя был секс с резиновой куклой?

— Люба! Это просто сравнение! Ты допросишься!

— Такой грозный… Слушай, ну я просто вот в печали… Если ты не делал своим бывшим так приятно, как мне… Если ты к ним так относился. Коленька, какие же у них остались о тебе воспоминания?

— Мне как-то все равно.

— А мне — нет! Я переживаю за твою репутацию. Надо порыться в твоем телефоне! И обзвонить их всех и рассказать, какой ты на самом деле великолепный любовник. Где там твой телефон?

— Эээ… — он выглядит реально озадаченным. А потом вдруг начинает хохотать.

— Чего ты ржешь?

— Боже мой, — Ник все еще давится от смеха. — Люба, это просто смешно!

— Что именно?

— Твоя ревность. Если кто и может из нас двоих ревновать, то я.

— Почему это?

— Потому что ты — это ты. На тебя мужики на улице головы сворачивают.

— Ты преувеличиваешь.

— Не имею такой привычки. Ты у меня принцесса. А я обыкновенный.

— Обыкновенный свинопас?

— Ерунду не говори.

— Это ты говоришь ерунду. Между прочим, на тебя девчонки очень даже заглядываются.

— Да? Ты так считаешь?

— Нет! Я пошутила. Никому ты не нужен, Самойлов! Кроме меня на тебя никто не посмотрит!

Он снова смеется, а потом прижимает ее к себе.

— А мне больше никто и не нужен.

— Слушай, я в аптеке сегодня покупала презервативы…

— Умница.

— Я не о том. На меня продавщица с такой завистью посмотрела, когда я попросила Durex XL. И мне пришло в голову… А вот ты когда сам покупаешь…

— Что?

— Прекрати так ухмыляться! Сознавайся — часто знакомился с девушками в аптеках?

— Ну, бывало пару раз. Один раз девушка-фармацевт… хм… впечатлилась моей покупкой, еще как-то в очереди просто за мной стояла девушка, потом сразу за мной на улицу вышла.

— Значит, пару раз?

— Ну, может, пару-тройку.

— Все, с сегодняшнего дня презервативы покупаю только я!

— Как скажешь, милая.

Когда ни у нее, ни у него уже нет сил сдерживаться, и они наконец-то становятся одним целым, он заводит ее руки ей за голову. И удерживает все время, пока любит ее.

— Что за первобытные инстинкты? — уже потом, после, пристроив голову ему на плечо. — Зачем ты мне руки фиксируешь? Боишься, что сбегу? Что-то не так сделаю?

— Извини. Это само как-то вышло. Если тебе неприятно, надо было сказать.

— Я бы сказала. Если бы было неприятно. Мне просто интересно — это особенность Звероящеров?