Мандаринка на Новый Год (СИ)

— Точно. Была б наша отечественная жестянка — был бы там фарш. А у этого Луцика джип был хороший, немецкий. На стали немцы не экономят, подушки безопасности вкруговую, опять же. В общем, довезли живым. И даже шансы были у него — не скажу, что прямо много шансов, но мог бы выкарабкаться.

Я трое суток в операционной провел…

— Я помню прошлый Новый год, па.

— В итоге сердце не выдержало. Жировая эмболия вследствие множественных переломов.

— То есть — ты не виноват? — кому-то этот вопрос мог бы показаться обидным. Но отец и сын мыслили на одной волне. И Самойлов-старший принял вопрос как надо. Правильно.

— Врач всегда виноват. Так считают родные. Но объективно — нет.

— Тебя обвинили?

— Жена Луцыка грозилась на меня в суд подать. Всю больницу спалить. Президенту написать. Киллеров нанять. В общем, чего только я не наслушался.

— Ясно.

— Нет, потом объявились другие его родственники — родители, старший брат. Они даже передо мной извинялись. Но, знаешь, людям надо кого-то считать виноватым. Так проще. А ты каким боком эту историю зацепил?

— Илья Луцык, пять лет, паховая грыжа. Мой пациент. Уже бывший. Отстранили меня от него.

— Ну надо же… — покачал головой Глеб Николаевич. — Бывают же совпадения.

— Угу. Она меня как увидела, особенно когда я представился — ее даже трясти начало. Велела сыну убийцы ее мужа и близко не подходить к ее собственному сыну.

— Ну, что я тебе могу сказать… Держись подальше, у вас врачей в отделении достаточно.

— Мальчики, у вас что тут за совет в Филях? — на кухню заглянула Юлия. Посмотрела по очереди на серьезные, даже грустные лица мужа и сына. — Все в порядке? Глеб? Коля?

— Все в порядке, Юленька. У нас тут просто рабочий разговор. На профессиональные темы.

— Ну ладно, — она сделал вид, что поверила. Имея в семье двух таких мужчин, поневоле пришлось научиться иногда уступать. — Не буду мешать.

— Я, знаешь, чему удивляюсь, пап? Фамилия у нас не самая редкая… Как она так мгновенно вычислила?…

— Фамилия у нас, может, и не самая редкая, — усмехается невесело отец. — А вот наружность очень приметная — и у тебя, и у меня.

Ему казалось, что только-только заснул. И вот уже в густой сон врывается безжалостно шепот: «Николай Глебович!». И за плечо трясут — не слишком деликатно. Ник зевнул и сел на диване.

— Что случилось?

— У Луцыка из VIP-а температура. Жалуется на живот, маму зовет.

— А мать где?

— Так она сегодня не ночует в больнице — в командировку уехала. Нас специально предупредила — чтобы мы приглядывали за мальчиком.

— Ладно, — протер глаза. — Сейчас, иду. Температура какая?

Что-то непонятное, болит то ли в области пупка, то ли в правом подвздошье. Ребенок испуган, плачет. А пока Ник осторожно повторно пальпировал живот, мальчика вдруг внезапно и обильно вырвало. Ник резко встал, крикнув медсестре, чтобы убрала, стянул испачканный халат, вытер об него руки. Что же это? Картина атипичная, но что-то крутится в голове.

Спустя пятнадцать минут, вернувшись в уже убранную палату, в чистом халате, Ник был практически уверен в диагнозе. Аппендицит в этом возрасте — явление не частое, но не из области невозможного. Вопрос в том, что делать? Аппендэктомия — операция простая, он уже делал. Другое дело, что ему же строго-настрого запретили… Нет, это все несерьезно, конечно. Но, возможно, стоит подождать до утра, а там Владимир Алексеевич сам?… Зачем накалять ситуацию, он уверен, что мать Луцыка будет просто вне себя, если Ник посмеет тронуть мальчика без веских причин. Черт, ну почему это случилось именно в его дежурство?!

Илья Луцык лежал на кровати, бледный, с влажным от пота лбом. Он повернул голову в сторону вошедшего врача.

— Где мама? Я хочу к маме!

— Мама… мама придет завтра. Дай-ка я посмотрю еще раз. Тебя не тошнит больше?

Мальчик покачал головой. А вот едва прикоснувшуюся к его животу руку оттолкнул с громким криком: «Больно!». Ник резко встал. Нечего ждать. С перитонитом шутки плохи. Обернулся к стоящей в дверях дежурной сестре.

— Готовьте операционную.

— Николай Глебович, надеюсь, у тебя есть хорошие оправдания?!

— Есть. Лопнувший аппендикс — вот мое оправдание.

— Как — лопнул? Где? — Владимир Алексеевич чуть заметно побледнел.

— У меня в руках. Над лотком.

Заведующий шумно выдохнул.

— Ну, молодец тогда.

Ник сдержанно кивнул в ответ.

— Ты же понимаешь… — видно, что Владимиру Алексеевичу немного неловко. — Что тут такая ситуация…

— Понимаю. Но ждать до утра я не рискнул.

— И правильно сделал. С матерью я сам поговорю, как объявится.

На улице в лицо дунуло ветром — сырым и теплым. Совсем весенним. Ник поднял воротник бушлата. Мартовский ветер коварен, а он вчера поленился надеть дома шапку.

— Доктор, постойте!

Ему? Обернулся. Вздохнул. Ему. Эх, надо было быстрее домой собираться.

Быстрым шагом к нему направлялась Татьяна Луцык. Остановилась в метре от него, смотрит пристально. Будет полноценный скандал? Или просто быстренько проорется и разойдемся? Ник не выдержал и еще раз вздохнул. Чего молчим? Раньше начнем — раньше закончим.

— Слушаю вас.