Мандаринка на Новый Год (СИ)

— Именно так, — он начинает двигать пальцами. — Так. Вот тааак…

Она ненавидит и боится, когда он такой. Не его ненавидит и боится — саму ситуацию. Когда он приходит домой такой. Когда отказывается ужинать. Сразу в душ, а потом ложится на кровать лицом в стену. Она знает — устал. Она понимает — лучше не трогать. Сидит полчаса на кухне с планшетом. Но… но нельзя же так! Невозможно делать вид, что ничего не происходит!

Проходит в комнату и, не дав себе времени на раздумья, ложится рядом, обнимает за широкую спину, прижимается щекой. Ник вздыхает.

— Я понимаю… Ты устал. Ты, наверное, хочешь побыть один. Чтобы тебя никто не трогал. Что-то случилось, да?

— Люба…

— Можешь не рассказывать, если не хочешь. Но я не могу делать вид, что ничего не происходит! Я не могу заниматься своими делами, когда ты лежишь вот так — отвернувшись к стене! Мне кажется, что я могу что-то сделать… как-то помочь. Я не могу ничего не делать, когда ты такой, понимаешь?!

Он молчит. Молчит так долго и обидно.

— Ладно, — она со вздохом разжимает руки. — Тебе надо побыть одному, я поняла.

Совсем отстраниться Люба не успевает — Ник поворачивается и уже сам обнимает ее, утыкается губами в макушку. Снова молчит. Но потом все же нарушает тишину.

— Люб… да ничего особенного не случилось. Просто… у меня бывает так иногда… реально кончаюсь. Физически. Эмоционально. Прости. Это пройдет.

— Перестань. Я понимаю. У тебя непростая работа.

— Правда. Но я ее выбрал сам. А ты выбрала меня. И я люблю тебя. Я, правда, сейчас очень устал. Но ты не обязана прыгать вокруг меня, подстраиваться под мое настроение. И если ты…

— Ник!

— Если ты чего-то хочешь, — продолжает он упрямо, — скажи мне. Только скажи прямо — я сейчас просто не в состоянии гадать.

Она выдыхает ему тепло в шею. И, после паузы, тихо:

— Единственное, чего я хочу — чтобы тебе было хорошо.

— Мне уже хорошо.

— Угу, прямо невооруженным взглядом заметно, — она поднимается на локте, смотрит внимательно и вдруг начинает покрывать мелкими, легкими поцелуями его лицо — упрямый подбородок, скула, темно-рыжая бровь, лоб. И шепчет между поцелуями:

— Хочу, чтобы тебе было хорошо, любимый мой, хороший мой. Хочу. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты забыл про плохое и тяжелое. Хочу. Все будет хорошо, поверь мне. Люблю тебя.

А потом их губы встречаются и…

— Не надо… — как только они отрываются друг от друга. — Ты устал. Просто полежи, а я поглажу тебя по голове. Вот так. Вот так.

— Хочу тебя. Пожалуйста…

— Точно?

— Точно, — кивает он. — Только можно… я буду сегодня снизу?

Люба мгновенно понимает, о чем он. И не думает отказывать.

Она выполняет его работу, то, что обычно делает он. Целует, ласкает, возбуждает, заводит его. Раздевает. И не только раздевает — одевает тоже. В первый раз он отдает всю инициативу в ее руки. Лишь вздрагивает от ее немного неумелого обращения с изделием из латекса. Но со второй попытки у Любы получается справиться. Опускается на Ника, ложится сверху. Целует его лицо, обнимает руками и не только — всем телом обнимает, согревает, дарит тепло и нежность, двигаясь неторопливо. Давая ему возможность сейчас просто наслаждаться и быть любимым.

В конце концов, Звероящер в Нике проснулся. И Люба оказалась на спине, под ним. Но это ни ее, ни его нисколько не расстроило.

— Спасибо, — тихо ей на ухо.

— За такое не благодарят, дурачок. Ты аппетит не нагулял? — она гладит его по затылку.

— В общем-то, да. Я бы съел чего-нибудь.

— Ладно, иди в душ, а я пока на стол накрою.

— Любава, — он перехватывает ее руку, целует в ладонь. — Я… я не часто буду такой. Правда. Когда со мной надо вот так… нянчиться. И ты не обязана…

— Самойлов, иногда тебе лучше есть, чем говорить. Все, марш в душ!

— Ник, я сегодня задержусь, не теряй меня.

— Ты к родителям?

— Нет, у меня встреча с Егором.

— Я тебя встречу.

— Коля! Я не маленькая. К восьми буду дома.

— Я тебя встречу.

Когда он говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно. Он на каждый ее аргумент будет повторять одно: «Я тебя встречу». Упрямый и чертовски ревнивый.

— Хорошо, — со вздохом соглашается она.

— В полвосьмого возле мастерской.

— Ну, все, Егорик, я побежала.

— Куда так торопишься? Давай, чаем на дорогу угощу?

— Не могу. Меня ждут.

— Кто ждет? Твой Отелло?

— Он самый.

— Да познакомь меня уже с ним. Я твоего Николая понимаю, конечно, сам бы на его месте был бы начеку…

— Егор!

— Ну, надо же ему объяснить, что уж с моей-то стороны он может подвоха не ждать. Чтобы зря нервы не трепал.

— Тут я согласна. Пойдем, выйдешь меня проводить, заодно и с Ником познакомлю.

— Знакомьтесь, Николай, Егор.

— Рад знакомству. Давно хотел… — Егор протянул руку и осекся на половине фразы.

— И тут Штирлиц понял, что явка провалена, — после паузы хмыкнул Ник.

— И тут Беркович понял, что полгода назад был в шаге от крупных неприятностей для своего здоровья, — в тон ему ответил Егор.

— Ребята… — Люба растеряна. — А что происходит?…

— Все в порядке, солнышко! — Ник деланно бодр. — Егор, рад знакомству! — крепко жмет руку Берковичу. — Извини, торопимся страшно, в другой раз пообщаемся.

— Коля?!

— Пойдем, пойдем. Все по дороге объясню!