Мандариновые сны (СИ)

Маша вздохнула и отключила телефон. Спорить и доказывать что-то не было ни сил, ни желания. Медленно поднялась, откладывая в сторону недочитанный журнал. Бросила последний короткий взгляд на портрет Медведева – и тут же отвернулась, отгоняя прочь мысли вновь настойчиво пробивающиеся в сознание. И приходить сюда не стоило! Работать не получилось, ничего полезного не сделала, только расстроилась еще сильнее.

Выскочила на улицу, подставляя разгоряченное лицо снежинкам, и на мгновенье зажмурилась, стараясь успокоиться. Разговор с Олегом расстроил, причинил боль, и эта боль была намного острее, чем от того, что встреча с Иваном оказалась только сном. Девушка ошиблась, горько ошиблась, посчитав родным и близким человека, с кем в действительности было очень мало общего.

Ее неожиданно начало знобить, несмотря на теплую одежду и относительно  высокую для зимы  температуру. Нервы расшалились, а глаза пощипывало, и дело было совсем не в усилившемся ветре. Маша с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, хотя скрываться было совсем не обязательно: все вокруг спешили по своим делам, мало обращая внимание на окружающих.

Но имело ли смысл плакать? Тысячный раз прокручивать в голове случившееся, чтобы потом убедить себя в бессмысленности таких размышлений. Она предпочла бы забыть и нелепую ссору, и проведенные месяцы не с тем, и  сон, в котором пробуждение стало самым большим разочарованием в жизни. Разочарованием в самой себе. Но понимала, что это не произойдет. Ей придется вновь и вновь возвращаться туда, где было сладко и больно одновременно, но не в реальности, и уже даже не во сне – только в своей памяти. Потому что только воспоминания позволяют сейчас дышать, вновь переживая и чувствуя то, чего больше никогда не будет.

Сзади вдруг раздались шаги, показавшиеся такими знакомыми, что у Маши замерло сердце. Пропустило один удар, другой… Этого не могло быть. Или могло?

16. Встреча

На лицо опустились теплые  ладони, закрывая глаза, и Маша растерялась еще больше. Что в таких случаях полагается говорить? У нее никак не получалось вспомнить. Детство закончилось очень давно, и с тех пор она ни с кем в такие игры не играла. Больше всего на свете сейчас хотелось дотронуться до его пальцев на своем лице, но отчего-то начали дрожать свои собственные. Ветер тряхнул прохладный  воздух, ударяя колючей волной,  и стало совсем зябко, и захотелось спрятаться в объятьях представшего перед ней мужчины.

– Маша…

Показалось, что весь мир замер, воплощаясь в ее самой желанной  и оттого несбыточной фантазии. Девушка вслушивалась в звуки любимого голоса, который узнала бы из миллионов других, и пыталась сделать вдох. Испуганно обняла себя руками, тщетно пытаясь согреться. Невозможно, без него никак не наполниться теплом. Просто стояла, не отрывая от него глаз, и пыталась понять. Это на самом деле он? Иван? Или она научилась так красиво фантазировать и выдумывать восхитительные иллюзии?

Два человека, стоящие напротив друг друга, были разделены лишь невесомой завесой из расшалившихся снежинок, а Маша холодела от страха и не понимала его причин. Разум отказывался хоть что-то воспринимать, и только ощущение того, что Иван находится рядом, причиняло сладкую боль.

– Я думала, мне все это приснилось. Ты – приснился… – Она старалась удержать слезы, но они сорвались с глаз, мешая рассматривать его и наслаждаться слегка грубоватым, но от того не менее прекрасным, словно из мрамора выточенным лицом.

– Ты зачем сбежала, глупышка? Почему не дождалась меня? Мой старый друг, который там живет как помощник и сторож… не смог сказать мне ничего вразумительного, кроме как то, что ты хотела исчезнуть как можно скорее. Я отправился в город, чтобы привезти тебе цветы, а когда вернулся – обнаружил пустой дом. Мое долгожданное сокровище исчезло без следа… – в его глазах было столько нежности, что Маша не удержалась и всхлипнула, растроганная этим невероятным взглядом. – Прости, хорошая моя… Прости, что не предупредил.

– Сокровище?  – у нее наверняка размазалась тушь, а нос некрасиво раскраснелся как всегда, когда девушка начинала плакать, но сейчас ее мало это беспокоило. Он был рядом. И говорил такие вещи, от которых внутри все пело и порхали те самые бабочки, в существование которых Маша никогда не верила.

Ей не за что было прощать. И нечего. Уже нечего, раз он оказался рядом. Маша почувствовала себя маленькой девочкой, совершенно счастливой в его руках, потому что наконец-то достигла желаемого, оказавшегося таким… таким…

– Ты невероятный… самый лучший… любимый… самый, самый, самый…

Неужели все это она произносит  вслух? Вот этот полудетский бред, который раньше даже в голову прийти не мог? Еще и верит в него? Щеки сделались горячими, а слезы текли, уже не останавливаясь.

– Как ты меня нашел?

– Я давно нашел тебя, милая… – его губы оказались совсем близко. – И ждал подходящего момента, чтобы приблизиться. Делал всякие глупости,  вроде предложения о работе или того таксиста. Как влюбленный мальчишка… А ты пришла сама…