Мандолина капитана Корелли

За все время женщина вошла в кофейню впервые. Это было уже не то место, что прежде, но все равно оно оставалось свято мужским, и когда она ворвалась, распахнув дверь огромного чулана, где мужчины слушали Би-би-си (целая дивизия «Венеция» итальянской армии присоединилась к партизанам Тито), прокатилась весьма ощутимая волна неодобрения. Из помещения выплыли клубы табачного дыма: там в стиснутом пространстве сидели, выпрямившись, отец и четверо мужчин и смотрели на нее с возмущением, доходящим чуть ли не до ненависти. Коколис зарычал, но она схватила отца за руку и, невзирая на его протесты, потащила из заведения.

Доктор взглянул на тело и понял, что хуже он не видел ничего. Крови было столько, что хватило бы заполнить артерии лошади, а кусочками мяса можно было месяцами кормить ворон. Впервые за свою медицинскую практику он почувствовал себя бесполезным: он проиграл, и руки у него опустились.

– Милосерднее будет убить его, – проговорил он, и прежде чем Велисарий успел сказать: «И я об этом думал», – оскорбленная Пелагия в ярости принялась лупить отца обеими руками по груди и пинать по ногам. Велисарий сделал шаг, обхватил ее одной рукой за талию, приподнял и поместил на выступ бедра – это положение обычно занимала его пушка, – а Пелагия молотила его по ляжкам и выла.

И вот так, наконец, поставили кипятиться воду и осторожно срезали лоскутья капитанского обмундирования. Пелагия неистово разорвала на полосы не только свои, но и отцовские простыни. Потом принесла все припрятанные бутыли спирта и добрую порцию заботливо прибереженного отцом местного вина.

Смывая кровь, доктор Яннис причитал:

– Что же я могу сделать? Я этому не обучался. Я не настоящий хирург. У меня ни халата, ни шапочки, ни перчаток, никакого этого пенициллина, о котором я слышал. Рентген-аппарата нет, дистиллированной воды нет, сыворотки нет, плазмы нет, крови нет…

– Замолчи, замолчи, замолчи! – кричала Пелагия, а сердце ее скакало в панике и решимости. – Я видела, как ты скрепил перелом десятисантиметровым гвоздем! Просто замолчи и делай!

– Господи Иисусе! – только и вымолвил запуганный доктор.

Поскольку доктор не подозревал, что большая часть крови и кусков мяса раньше принадлежала широкой спине Карло Гуэрсио, он подумал, что столь немногочисленные ранения Антонио Корелли – возможно, чудо святого. Когда кровь смыли, а кучу испачканного в ней тряпья собрали с пола и бросили кипятиться, стало ясно, что у жертвы шесть пуль в груди, одна в брюшной полости, одна прошла навылет сквозь мякоть правой руки. На щеке также обнаружили безобразную, но несущественную вмятину.

И все-таки дело казалось безнадежным. Доктор знал слишком много, чтобы быть оптимистом, и недостаточно, чтобы уменьшить свой пессимизм. В отверстиях окажутся фрагменты обмундирования и образованные пулями воздушные карманы. Будут осколки ребер, которые он не сможет обнаружить, возникнет остеомиелит от инфекции мириад микробов, которые распространят свою отраву через костный мозг в кровь, в венозные сосуды, вызвав смерть от заражения крови. Доктор понимал, что пули могли застрять в таких местах, где прикосновение к ним вызовет беспорядочное кровотечение, а если их не трогать, то они станут причиной непобедимой инфекции. Уже мог начаться гемоторакс – скопление крови в пространствах между грудной перегородкой и легким. Очень скоро могла развиться газовая гангрена. Появятся секвестры, которые необходимо будет удалить и местоположение которых он не сможет установить даже предположительно. Доктор открыл одну из бутылок с ракией, сделал большой глоток и передал ее Велисарию, который из солидарности сделал то же самое. Он остался на кухне, ошеломленный происходящим.

Доктор собрался с мыслями и понял, что без толку делать поспешные выводы. Хирург вначале обследует, а думает потом. Глоток спиртного оставил во рту вкус аниса, а в животе успокаивающе потеплело. Доктор взял зонд и осторожно ввел его в каждую рану, пока не почувствовал, что достал до пули. Он отметил, что отверстия странно широкие и каждое окружено желтым кольцом ушиба. Почему же отверстия такие широкие?

Доктор замер в изумлении. Они даже не глубокие. До него вдруг дошло, что на самом деле пули должны были пройти насквозь, оставив на спине жертвы огромные выходные отверстия, из которых бы хлестала кровь.

– Дочь, – сказал он, – клянусь всеми святыми, тело этого человека сделано из стали. Думаю, он будет жить.

Он достал стетоскоп и послушал. Сердце билось слабо, но ровно.

– Антонио, – позвал доктор, и Корелли открыл глаза. Он попытался улыбнуться.

– Антонио, я буду тебя оперировать. У меня мало морфия. Ты можешь выпить? Правда, кровь станет жиже, но ничего не поделаешь.

– Пелагия… – выговорил Корелли.

Велисарий приподнял капитану голову, а Пелагия влила ему в горло чашку ракии, пока доктор готовил три четверти грамма морфия. Он будет впрыскивать такое же количество каждые полчаса, если нужно, и каждые полчаса, если это потребуется, капитан будет глотать ракию.