Манекен за столом. Роман-антиутопия

Сначала поднялся я, прогнулся в пояснице. Я чувствовал себя утомлённым, но голова была чистая, как всегда. Я зевнул, зажмурив глаза, и с улыбкой посмотрел на Дар. Она продолжала лежать, разбросав руки и ноги по многострадальной траве. Я рывком вскинул Дар в воздух, крепко прижав к себе.

Она не вскрикнула, только улыбалась, и в ее томных глазах вновь заплясали атмосферные искорки. Я подумал, что никогда не видел таких красивых глаз. В них не было особенной глубины, но один их взгляд электризовал. Я ослабил захват, и Дар коснулась земли.

— Теперь я провожу тебя домой. Так?

Дар задумалась.

— Пик, — сказала она, поднимая брови и глядя вниз. — Мне не совсем удобно появляться дома сейчас. Тем более в гостях.

— Да ладно тебе, — сказал я. — Я понимаю. А ещё сынок заявится. Бедный Корка! Ему такой скандал вкатят.

Улочка вела к океану. Камни хранили дневное тепло.

— Ты его давно знаешь?

— Кого? Корку?

— Он что, приехал откуда-то?

— Вероятно. Я не интересовался. А ты что у него делаешь?

— Я? — Дар удивилась. — Я гость. Гостья я.

Она — гость. Из столицы. Я не любил мегаполис. Слишком он большой. Людей там масса. Когда я вспоминаю город, я невольно содрогаюсь. А ведь это рядом. И начинается, и начинается. Голова кругом идёт. В трущобы его, этот травмированный город.

Мы вышли к океану. Снова подул ветер, и океан сердился. Волны стремительно накатывались на песок. Когда ветер утихал, было слышно, как океан устало и сонно дышит, и волны грозно шумят по всему берегу.

Песок сверху был прохладный, а затем теплел, стоило только погрузить ногу в его зыбкую тягучую массу.

Далеко на горизонте появилась багровая точка — краешек солнца, скрываемый волнами, — она росла, и всё вокруг, тёмное, недвижное, стало розоветь.

А небо было уже совсем светлым. Цвет его был чистым, синим, в центре темнота, расходящаяся до краёв, и светлая полоска, окаймлявшая горизонт.

Пальмы горделиво высились тёмными зонтиками на фоне этой полоски.

Рубиновый диск солнца высунулся из океана. По поверхности протянулась дрожащая красная дорожка. У самого берега волны дробили её. Воздух был очень свежий.

— Хорошо, да? — сказал я Дар.

— Я больше люблю закат, — сказала она.

— Я тоже люблю закат.

— Но рассвет тоже красиво, — сказала Дар.

Солнце наконец высунулось из волн и неудержимо начало подниматься. Стало светло.

— Ты прячешь меня? — спросила Дар. — Куда ты меня ведёшь?

— К солнцу, — сказал я. — Нет, кроме шуток.

— К солнцу, так к солнцу, — сказала Дар равнодушно.

Показались большие белые валуны. Лодка была на месте.

— О, — сказала Дар. — Судно.

— Ага, — сказал я и стал тащить судно к воде.

— Я пока умоюсь, — сказала Дар.

Она побежала — лёгкая, грациозная, прижав локти к бокам. Волосы сзади расходились. У воды она наклонилась и зачерпнула ее ладошкой. Я подождал ее и взялся за вёсла.

Грести было трудно, я чувствовал свои ватные руки и ноги. Временами находила мысль, ставшая уже воспоминанием, о прошедшей ночи, и я даже засомневался — было ли всё?

Дар сидела, подобрав под себя согнутые ноги. Вид у Дар был отсутствующий, она задумчиво смотрела вдаль, подперев кулачком щеку.

Сейчас она выглядела почти незнакомой, и я подумал, что там, в мегаполисе, у неё своя жизнь, мне чуждая, свой круг, мне чуждый.

Я налёг на вёсла. Я направлял лодку вдоль побережья, туда, где берег пустынный на огромном протяжении, и пальмы торчат из ровного, как доска, пляжа, и между ними пронзительно свищет ветер, ничем не сдерживаемый.

Я кинул грузило за борт. Леса пошла в глубину. Дар безучастно посматривала на всё это. Мне не понравился её взгляд. Уверен, она подумала, что я — дитя природы и, забыв обо всём, самозабвенно гребу, разматываю снасть, чувствую, словом, себя в своей стихии.

Может, я и в самом деле так выгляжу, но всё равно.

Я, сев к Дар, обнял её, стараясь, чтобы на лице не появилась идиотская улыбка, другой тут быть не могло.

— Что с тобой? — спросил я.

Дар быстро взглянула на меня, опустила голову. Я сжал её покрепче одной рукой и попытался заглянуть в глаза. Она не прятала взгляд. Глаза её были спокойны и ясны.

Я внезапно почувствовал, что, вздумай я сейчас поцеловать её, она бы не позволила. Какая перемена в человеке. Я это почувствовал и отодвинулся. Кажется, она мне была благодарна за это. Я подумал, что совсем ещё плохо разбираюсь в душевном состоянии ближнего.

Леса тянулась за борт, рассекая толщу воды. На ней повисло несколько капель. Меня потянуло в сон. Я заглянул в воду. Цвет её был неприятным, тёмным, выдавая большую глубину. Под лодкой, под тонким слоем дерева была бездна, как отражение неба.

Я вытащил подряд несколько рыб, а тут нацепилась ещё одна. Я не стал её вытаскивать, и она поплыла за нами.

Я погрёб к берегу, чувствуя, как быстро устаю, уже после нескольких гребков. Волны вокруг были невысокие, и среди этих волн вдруг появился огромный серп и, взрезая поверхность, быстро пошёл прямо на лодку.

Дар закричала. Это была здоровенная акула, и серп у неё был упругий и блестящий. Я только и успел, что схватиться покрепче, но в последний момент акула свернула и прошла за кормой, и зацепила хвостом лодку.