Мани, или азбука денег

— А почему бы вам не рассказать все это самой? Вы ведь хорошо разбираетесь в деньгах, если работаете в банке.

— Потому, что твой рассказ произведет намного большее впечатление, — ответила госпожа Хайнен. — Мой рассказ дети воспримут как нудную старомодную болтовню работницы банка. А на твое место они легко могут поставить самих себя. Ты делаешь то, что могут делать, в сущности, все дети.

— И все-таки я, наверное, не сумею, — возразила я. — Слишком уж я этого боюсь.

— Я была бы очень рада, если бы ты еще подумала об этом. Никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Только ты сама можешь себя заставить.

Я попрощалась и ушла из банка, раздумывая над словами госпожи Хайнен, и особенно над последней фразой. "Ты сама можешь себя заставить". Но почему я должна себя заставлять?

Подходя к дому Ханенкампов, я все еще была погружена в свои мысли. Я намеревалась забрать Наполеона на прогулку. Но оказалось, что у него воспалилась и требует лечения лапа. Господин Ханенкамп угостил меня пирогом, испеченным его женой. Пахло от пирога умопомрачительно. Я проглотила целых три куска, но говорила мало.

— Ты что-то сегодня молчалива, — заметил старик. — Что-то случилось?

Я рассказала о предложении госпожи Хайнен и о своем страхе.

— А я на твоем месте согласился бы, — решительно заявил господин Ханенкамп.

— Но вы же сами говорили, что всегда делали только то, что доставляло вам удовольствие.

— Вот именно, — ответил он. — У меня была страсть — фотографирование. Поэтому я бросил учебу и тринадцать лет бродил по миру. Это было чудесное время. Но зарабатывал я немного. Потом мне захотелось узнать, гожусь ли я на что-либо как бизнесмен, и я открыл собственную фотостудию. Через несколько лет я выгодно продал ее и купил маленький отель на Карибском море. Вернувшись в Европу, я занялся торговлей недвижимостью — и тоже успешно. Только одного я никогда не умел — хорошо вкладывать деньги. Но это любит и умеет делать моя жена.

Удивительно, сколько всего успел этот человек. Он, наверное, прожил очень интересную жизнь.

— Но ведь это только подтверждает ваши слова: вы всегда делали только то, что вам хотелось.

— Хотелось, да, — согласился он. — Но почти всегда это желание было смешано с изрядной порцией страха. Или ты думаешь, мне так легко было бросить учебу и уехать из дома? У меня даже живот болел от страха. А потом я боялся попробовать себя в мире бизнеса — с его жесткими правилами.

Он пронзительно посмотрел на меня:

— Самых больших успехов в жизни я добивался, делая именно то, чего боялся…

Я недоверчиво смотрела на него. Делать только то, что доставляет удовольствие, было намного приятнее и, самое главное, гораздо легче.

— Посмотри на мою жену, — продолжал старик. — В молодости она была очень красива. А я никогда не выглядел привлекательно. Я впервые увидел ее в поезде и сразу влюбился. Я понимал, что, если не заговорю с ней сейчас, то мы вряд ли еще когда-нибудь встретимся. Вагон был полон, и мы сидели друг напротив друга. Наверное, никогда в жизни я не испытывал большего страха, чем тогда, начиная разговор с ней на глазах у множества людей. На следующей станции мне нужно было выходить, и времени до остановки оставалось немного. Я чуть не умер: что, если она отвергнет меня! И вокруг столько свидетелей. Так опозориться! Но я решился. И посмотри, как я был за это вознагражден. Она — самое ценное в моей жизни.

Он ласково погладил руку жены. А госпожа Ханенкамп добавила:

— Самые дорогие подарки мы делаем себе сами. Мир открывает все двери перед тем, кто преодолеет в себе страх неудачи.

Они, вероятно, были правы, но отвратительное ощущение у меня в желудке возникало вновь и вновь, стоило только подумать о множестве слушателей.

Господин Ханенкамп сказал:

— Кира, представь себе, что ты совсем не боишься. И даже ни капельки не нервничаешь. Хотелось бы тебе в таком случае рассказать твою историю? Доставил бы твой рассказ удовольствие тебе самой?

Я вспомнила, как часто за последнее время я рассказывала сказку о курице, несущей золотые яйца. Мне это всегда приносило радость. Поэтому я ответила:

— Когда меня слушают один-два человека, мне действительно нравится рассказывать.

— Значит, ты должна сделать лишь то, что можешь сделать. Кто может общаться с двумя собеседниками, сможет общаться и с двумя сотнями. И только твой страх мешает тебе сделать то, что могло бы доставить тебе удовольствие, — торжествовал господин Ханенкамп.

— Но ты будешь расти только в том случае, если преодолеешь этот страх.

Я вспомнила, как боялась спускаться в подвал госпожи Трумпф. И как гордилась потом, когда все было позади. Но даже это не помогло мне избавиться от страха сейчас.

— Жизнь бывает иногда такой сложной, — вздохнула я.

— И такой прекрасной! — госпожа Ханенкамп задумчиво гладила руку супруга.

И у меня снова появилось ощущение, что они очень счастливы друг с другом. На их примере легко было учиться.

Большой кризис