Маньяк

Сразу же Люба через адвоката потребовала повторную экспертизу по найденным останкам. И повторная экспертиза дала аналогичный результат. Однако ж потребовалась еще одна экспертиза, и материал был отправлен в Москву. И оттуда пришел результат, что это мясо не человека, а обезьяны, на 98% аналогичное человеческому! Но еще была проблема по сгусткам крови, оставшимся в бункере на поддонах и с заявлением бечевки о нападении на нее у Говнотечки.

Люба встретилась с прокурором Московского района, которую хорошо знала.

- Да ты что, чтобы Колька кого-то убил?.. - сказала она, - Не может этого быть! Я с ним в школе училась в восьмом классе. Я его хорошо знаю.

- Да?.. - спросила прокурор, просмотрев дело, и занося авторучку над листом бумаги.

И проблема решилась в одну минуту.

Как только стало известно, что дело тухлое, кусок замороженного человеческого мяса тут же исчез из холодильника следователя Баранова. С этой минуты следователь Баранов почувствовал вокруг себя какую-то глухую стену, на него стали смотреть как на какого-то странного человека, который капитально насрал начальству, устроил шум на всю Египетскую, не провел, сволочь, даже как следует экспертизу и анализ всех обстоятельств и фактов. Тут же задвинули следователя Баранова на мелкую должность в отдел, не дав даже вакантного места заместителя начальника "клоповника", а это место занял двадцатитрехлетний лейтенант, сын бывшего начальника областного МВД, недавний выпускник Калининградской академии МВД.

Эх, капитан, капитан, никогда ты не будешь майором.

В эти же дни Коля получил известие о смерти тети Лиды.

Коля вышел из следственного изолятора, снабженный двумя письмами-записками для передачи, которые он благополучно и вынес. Вынес он их, заложив за верхнюю губу под зубы, упрятанные в тонкой полиэтиленовой пленке. В дурдоме Коля не раз наблюдал, как больные таким образом закладывали за губу таблетки, чтобы потом их выплюнуть в туалете, и некоторые мастера этого дела ему показывали как они это делают. Попасться на этом деле Коля не боялся: он знал, что в тюрьму его уже не вернут.

Вместе с Колей из изолятора выходил и другой заключенный, Сашка-Трепыга. Уходя, Сашка поклонился всему обществу в камере и сказал:

- Прощайте, ребята, пока. Хорошо было с вами, весело, но нужно выходить.

Когда ему в шутку сказали:

- А ты оставайся! - он на на полном серьезе ответил:

- А что мне тут с вами делать? У вас тут украсть нечего и продать некому.

33

Когда Коля вышел из следственного изолятора, стояла слабая светлая ранняя осень. Коля стоял в чужом старом сером пальто, и сквозь обивку пальто чувствовал как его плечи покалывают концы лески, которой был прошит утеплитель.

"Я вышел из ворот тюрьмы и ветер мне лицо ожег."

Он ехал домой в трамвае, до Южного вокзала, от Зоопарка.

Светлая ранняя осень окутывала стадион "Балтика", улицу Грекова и весь Петровский сквер перед зданием Драмтеатра. Драмтеатр стоял весь в осеннем бреду.

Когда проезжали по эстакадному мосту, Коля увидел далеко внизу, на реке Преголя в порту у причальной стенки обшарпанный траулер. Старый боцман в мореходной фуражке с крабом ходил по его палубе, хорошо видный отсюда. Теперь он сторожил этот старый рыболовный рефрежератор, пропуская на него любителей рыболовной экзотики, каждого за 130 рублей. И вспомнил Коля, как он, в юности, выбирая профессию, тоже когда-то хотел устроиться на такой же рыболовный траулер в рыболовецкий колхоз, куда его брали.

Но когда он рассказал об этом маме, мама испугалась. Она сразу вспомнила Витю Понедельника, соседа-мальчишку в Балтийске.

Витя Понедельник поплыл на рыбалку с тремя взрослыми мужчинами на моторной шлюпке за рыбцом и треской. Треску и рыбца ловили на красную медную трубку с заточенными прямоугольными крючками, сделанными из велосипедных спиц. На море начался шторм, мужчины включили мотор, неудачно сманеврировали, наехали на волну, и шлюпка перевернулась.

Когда Витя вывалился в холодную морскую воду, он ухватился за верхнюю часть овчинной кожаной безрукавки, надетой поверх свитера на одном из мужчин и потащил его на дно.

Тот безрукавку, естественно, скинул, иначе бы Витя утащил его на дно.

Потом он оправдывался, и говорил, что лучше бы он утонул вместе с Витей, но что же можно было сделать?..

Поэтому Коля на флот не попал. Хотя ему очень хотелось.

И у него навсегда осталось ощущение свободы от безбрежного морского пространства. Когда вечером он проезжал по эстакадному мосту, и смотрел сверху на освещенные палубы морских кораблей, и видел моряков, которые там ходят по палубам, ему опять хотелось ощутить под тонкой кожей ботинок палубу корабля, ощутить силу моря, силу ветра, почуять соленый запах морских причалов и услышать легкий шум волн, ударяющих о борта корабля.

Ему всегда вспоминалось детство, широкие черные штанины матросов, якорные цепи и канаты на причалах Балтийска, и их горький морской запах, запах пеньки...

На улицах , по которым Коля шел домой, стояла тишина. Не проезжало ни одной машины. Так Коле казалось.