Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы

Судебно-психиатрическая экспертиза выявила у Головкина явные признаки шизоидной психопатии, которая, вероятнее всего, развилась в очень раннем возрасте. Атмосфера молчания и эмоционального отчуждения, царившая в семье, не позволила ему социализироваться. Энурез усилил отчуждение, заставил вечно стыдиться себя, чувствовать свою неполноценность. Начало развиваться отвращение к собственной личности. Головкин пытался гиперкомпенсировать свои недостатки с помощью хорошей учебы, правильных и социально-приемлемых предпочтений, а также путем построения формальных контактов (общение с учителями и сослуживцами, работа комсоргом в институте и политруком в год увольнения с конезавода). Успехи в учебе не дали ожидаемого результата. Мать не стала считать его здоровым, а отец – успешным. В возрасте двенадцати-пятнадцати лет с ним произошло нечто, расцененное им как насилие (подтверждений этому нет). Это событие, а вернее, его последствия, надломило психику Головкина. Его криков о помощи никто не захотел слушать. Покалеченный разум требовал возмездия. В своих фантазиях он изощренно мстил всем, кто не замечал его или презрительно отходил в сторону. Это стало спусковым крючком садистического расстройства личности, которое усиливалось выраженной психопатией, эмоциональным уплощением, отчуждением, тотальным одиночеством и половой дисфункцией на почве неприятия своей гомосексуальности. Головкин не мог фантазировать на тему секса, так как женщины его не интересовали, а мыслей о гомосексуальном контакте он стыдился. Вся эта энергия ушла в садистические переживания, связанные с унижением и отмщением. Избиение возле ипподрома и полное безразличие со стороны окружающих запустили процесс тотального распада личности. Стремление причинять боль в сочетании с исследовательским интересом к человеческому телу повлекли за собой садизм, некрофилию и каннибализм. Каждый раз, убивая мальчиков, он метафорически уничтожал в них себя, свою человечность, которая умерла как раз в этом юном возрасте. Тот факт, что Головкин искал контактов с подростками на конезаводе, не боялся приглашать их к себе и фотографировать голышом, свидетельствует о понимании им особенностей поведения детей в ситуации неявного унижения. Чувство стыда не позволяло мальчишкам рассказать о произошедшем, проанализировать и признать тот факт, что с ними поступили плохо.

Чем дольше ждешь смерти, тем сильнее начинаешь ее бояться. Жизнь – привычка, которая формируется только с возрастом. Для Сергея Головкина внешне ничего особо не изменилось. Он проводил все свое время в тесной камере на троих, посещал библиотеку, занимался спортом и по мере приближения дня казни писал все больше прошений о помиловании, отчаянно цепляясь за жизнь. Впервые он был среди людей. Граница, которая всегда отделяла его от этого мира, теперь почти стерлась.

Эпилог

За стенами «Матросской тишины» пейзаж вновь становился цветным. Москва пестрела яркими рекламными баннерами, афишами мировых звезд, планирующих посетить страну в рамках мирового турне, огромными вывесками магазинов и гирляндами, которые вешали к Новому году и частенько забывали снять до следующей зимы. Все это впоследствии назовут чудовищной безвкусицей, но людям отчаянно хотелось впустить в свою жизнь хоть немного радости, сделать так, чтобы цветные фотографии больше не казались черно-белыми. Сосед Сергея Головкина, Борис Ельцин, успел за это время стать президентом, переизбраться на второй срок и ввести мораторий на смертную казнь. Дело Фишера вполне могло подпасть под действие моратория, но президент лично подписал отказ в пересмотре меры наказания, и в августе 1996 года на территории Бутырской тюрьмы состоялась последняя в истории России смертная казнь.

Гараж снесли практически сразу после ареста Головкина. Осужденный часто писал матери, без конца вспоминая это единственное материальное доказательство своего существования, и просил то продать, то подарить его кому-нибудь. Но никакого гаража уже не было и в помине. Женщина всякий раз умалчивала об этом в ответном письме.

Вскоре после того, как приговор привели в исполнение, Андрей Нестеров приехал в коттеджный поселок Горки-10. Ему так и не удалось возродиться к нормальной жизни после того страшного инцидента. И сейчас молодой человек шел навстречу своим самым темным воспоминаниям, которые в процессе общения с милицией и прокуратурой успели перемешаться с деталями других эпизодов, а заодно и с диким чувством стыда перед родственниками жертв. Во время слушаний дела, когда Андрею приходилось вместе с остальными свидетелями сидеть в коридоре здания суда, он то и дело ловил на себе взгляды родителей тех несчастных мальчиков. Как часто в этих взглядах читалась зависть, смешанная с упреком! Почему он выжил, а их дети нет? У Андрея не было для них слов утешения.