Маньяк из крапленой колоды

Полицейский ушел. Я поделилась с подругой своими мыслями. Ксюша с ними не согласилась:

– Откуда ты знаешь, что не говорила с маньяком и не напугала его до дрожи в коленках? Просто у него не было возможности заманить тебя в ловушку. Милочка, бедная, просто тыкала пальцем в небо. А ты бы ведь не поехала, к примеру, ночью покататься с Денисом или Пашей?

Я молча покачала головой. Я бы с ними и днем не поехала. И вовсе не потому, что боялась.

– Я голосую за Дениса. – Решительно проговорила Ксюша. – Паша слишком бездарно врет, его бы полиция в два счета разоблачила. И потом, вполне логично, что Милочка позвонила ему первому. Увидела фото Макса, и загорелась. А после того, как увидела воочию во вторник, навряд ли согласилась бы еще и среду на него терять. А история Дениса… согласись, странное совпадение. Денис договаривается с Милочкой о свидании в среду. Примерно в то время, в которое она пропала, звонит ей. Звонок слышит мать девушки. Милочка выходит на улицу… а кавалер уезжает. Ты в это веришь?

– Но зачем он вообще рассказал мне, что ездил на это свидание? Свидетелей-то нет.

– Наверное, поверил, что ты в тот вечер сидела в гостях у Милочки, и она сообщила имя звонившего. И решил срочно придумать что-то, чтобы отвести подозрения.

– Ничего себе отвел! Скорее, наоборот. Уж придумать можно было что-то покрасивее.

– Ну, уж на что фантазии хватило, то и выдал. Не у всех такое буйное воображение, как у тебя.

– В конце концов, его историю легко проверить. Если она правдива, то Милочке в тот вечер звонили два раза подряд, и оба раза она выходила на улицу. Надо позвонить ее матери и спросить, так ли это. Только не хочется несчастную женщину лишний раз беспокоить.

– И не надо. Наивная ты, подруга, как ребенок. На такой ерунде твой компьютерщик бы не прокололся. Конечно же, было два звонка. В первый раз Денис сказал, что подъезжает, и попросил девушку спуститься. Дождался, пока она обратно в дом уйдет, и позвонил второй раз. Мол, немедленно спускайся, а то обижусь.

– Но зачем такие сложности?

– Да вот именно на случай, если Милочка сболтнет кому-нибудь, с кем свидание назначено. Перестраховался.

– А в третий раз, когда он спрашивал у матери, дома ли Милочка? Он что, прямо при ней звонил?

– Так она к тому времени, небось, в багажнике лежала, с кляпом во рту. И ничем помешать не могла.

Я пожала плечами. Конечно, все могло быть именно так. А могло и не быть. До самого вечера мы с Ксюшей спорили, но так и не пришли к соглашению. Оставалось надеяться только на вечеринку и присутствие на ней некоего мистера Х. Или на то, что уже обслуженный мною маньяк как-нибудь выдаст себя. Ускользнувшая мысль ко мне так и не вернулась.

Глава 12

В пятницу вечером мы с Оксаной и Игорьком поехали к Софье Павловне. Во-первых, пора было вносить деньги, во-вторых, хотелось заранее обговорить мизансцены. Хозяйка квартиры вместе с супругом встретили нас, как родных. На время я даже позабыла о трагической судьбе несчастной Милочки. Мы лакомились свежими эклерами, смеялись и придумывали ловушки для маньяка – одна хитроумнее другой. Антон сидел на кресле, немного поодаль, и почти не принимал участие в веселой болтовне. Только иногда сдержанно улыбался. Но почему-то наши с Оксанкой головы, как намагниченные, все время поворачивались в его сторону. Игорек злобно косился на меня. Софья Павловна, похоже, ничего не замечала. По крайней мере ее приветливость не уменьшалась ничуть.

В конце концов Ксюше удалось вовлечь в разговор супруга хозяйки. Антом оказался журналистом. Он три года учился в Москве, в Литературном институте. Поступил туда без блата, публиковался в столичных журналах. Но потом затосковал по родному городу и вернулся, не закончив учебу. И сейчас работал корреспондентом в редакции одной из городских газет.

– Чему же вас научили в Литературном институте? – поинтересовалась я. – Вы теперь можете за день написать роман?

Антон усмехнулся одними уголками губ.

– Хотите, стихи прочитаю?

– Хотим! – одновременно закричали мы с Ксюшей.

Антон слегка откинул голову в кресле. Его голос немного изменился, стал ниже и мелодичнее.

И ничего не отразится в зеркалах
Когда ты к раме молчаливо подойдешь.
По слою пыли на расколотых полах
Текут осколки, огибая острый нож.
И странным блеском нити люстр обагрены
Бокалы мести исчезают со стола.
Струится смех из-под хрустальной вышины
И алой мутью затекают зеркала.
Коротким вздохом, словно острием иглы
Ты на стекле свое заклятье начертал.
И улыбнулась тишина гримасой мглы —
Но оглянись, тебя жжет свет, и день настал.